- Какой ужас... Да сделай же что-нибудь!
- Ему уже не поможешь...
- Это я виновата... - разрыдалась Кира. - Почему ты меня не остановил?!
Не успело возобновиться движение, и даже толпа еще не собралась, а из приземлившегося баллиста уже спешили спасатели.
- Мертв, - услышал Соник.
- Пойдем, Кира, - обнял он плачущую подругу. - Нам здесь нечего делать.
Но она не двинулась с места, глядя, как тело возвращенца вносят в дверной проем баллиста. И только после того как баллист, на мгновение присев, прыгнул ввысь, позволила Сонику увести себя.
ЧЕРЕДУЮТСЯ исторические эпохи, а человек остается человеком. Меняются научные и философские представления, политические системы и жизненный уклад, а человек все тот же - загадочно сформировавшийся в одночасье, неподвластный эволюции.
Человек - эталон постоянства, хотя год от года безвозвратно растрачивает свой генофонд, чтобы однажды перестать быть человеком. Но пока этого не произошло, он человек, с извечным даром - интеллектом, с исконной слабостью непреоборимым противоречием плоти и духа.
Род имел право так думать, потому что накопил уникальную информацию о людях - о том, какими они были, когда обитали в пещерах и покрывались шкурами, и о том, каковы они сейчас, в пору космической экспансии. Ведь робот-диагност обязан знать о человеке больше, чем знает о себе сам человек.
Род кропотливо пополнял обширную коллекцию человеческих страстей, добродетелей и пороков, не переставая дивиться их невообразимым сочетаниям. И, находясь в ждущем режиме, размышлял о человеке, как о явлении, которое подчиняется не правилам, а исключениям и потому носит парадоксальный характер.
Размышления редко бывали долгими: как правило, несчастные случаи следовали один за другим, порой приходилось решать одновременно десятки задач. Но бывали и простои, во время которых Род оказывался предоставлен самому себе.
За полвека в реанимации он диагностировал миллионы несчастных случаев.
Никакая программа не может предусмотреть всех казусов, которым подвержен человеческий организм, И Род балансировал на грани ошибки: ведь диагноз может казаться стопроцентно очевидным, но не быть истинным.
Он не доверял очевидному, априори считая его ложным. И лишь подтвердив скрупулезным анализом "от противного" первоначальное заключение, ставил знак равенства между очевидностью и истиной.
Его долгая жизнь была жизнью до первой ошибки: хотя людям свойственно ошибаться, они не прощают ошибок роботам.
Но Рода не страшила смерть. Не допустить ошибки, чтобы жить, - так рассуждал бы человек! Смыслом жизни робота было не допускать ошибок...
День выдался, как никогда, суматошный. С утра, после сравнительно спокойной ночи, на плоскую, покрытую термостойким ковром крышу Центра воскрешения пикировали и оседали, гася тормозные струи, спасательные баллисты,
Они неслись с разных концов Земли - прицельным параболическим скачком. Чем больше было расстояние, тем выше взмывала парабола, прорываясь в космос, чтобы оттуда круто низринуться вниз к цели.
Когда-то запускали баллистические ракеты, несущие смерть всему живому. Нынешние баллисты несли мертвое в надежде вернуть ему жизнь.
Здесь был не просто реанимационный центр (такие имелись во множестве), а центр воскрешения некротиков - погибших скоропостижно или при катастрофах и стихийных бедствиях.
"Спасите душу!" - доносился зов, и баллист устремлялся к месту катастрофы, спеша опередить смерть или хотя бы замедлить ее разрушительное действие.
Упав метеоритом и едва охладив раскаленную обшивку, баллист становился подобием приёмного покоя, в котором за секунды оценивали состояние пострадавшего. И если тот был при смерти или уже умер, его на космической скорости транспортировали в Центр воскрешения, поместив в саркофаг-криостат и подключив к системам искусственного дыхания и кровообращения.
Тем, чьей жизни не угрожала непосредственная опасность, оказывали помощь на месте. Вслед за баллистом, а иногда и опередив его, прибывал санитарный мобиль, который и принимал на себя дальнейшие заботы о пострадавшем.
...Баллисты возвращались один за другим, приминая ворс посадочного ковра тормозными струями. Автоматические манипуляторы захватывали их огромными, похожими на человеческие, руками с суставчатыми стальными пальцами и переносили в ангары, опоясывающие многоярусными сотами периметр крыши. По дороге баллист ронял капсулу с саркофагом, и она падала, подхваченная силовым полем, в диагностический зал.
Простоев в этот день не было. Некротики шли под кодовыми номерами. Для Рода они были не более чем материальными объектами.
Впрочем, от него и не требовалось жалости: что может быть нелепее сентиментального робота! Требовалось другое - с предельной быстротой классифицировать некротиков по трем категориям: "Мертв окончательно", "Воскрешение с вероятностью...", "Жив", после чего одних отправляли в морг, других препоручали роботам-реаниматорам, а третьих - роботам-выхаживателям.
Иногда возникала потребность в комбинаторной экспертизе, и тогда Род должен был решить, можно ли и как именно из нескольких "мертвых окончательно" создать живого.
Если бы слово "увлеченность" было применимо к роботам, оно, как нельзя более точно, выразило бы отношение Рода к задачам этого суперкласса.
Вывод: "Мертв окончательно" означал гибель мозга. Но в умершем мозгу могут еще сохраняться отдельные живые клетки, даже островки клеток! Синтезировать жизнеспособный мозг из двух-трех мертвых, добившись на молекулярном уровне совместимости чужеродных тканей, слияния в единый материк десятков и сотен островков, затерянных в океаническом безбрежье смерти, - Род считал венцом своего предназначения.