Казалось невероятным находиться рядом с ним. Гласс подавил желание накинуться на Фицджеральда, схватить за глотку и вытряхнуть из него жизнь. Я не могу так поступить. Не здесь. На мгновение их взгляды скрестились. Фицджеральд кивнул - словно вежливо приветствовал его!
Майор Констебль откашлялся и заявил: - Заседание военно-полевого суда объявляю открытым. Рядовой Фицджеральд, вы имеете право на очную ставку со своим обвинителем и можете выслушать предъявленные обвинения. Лейтенант, зачитайте обвинения.
Лейтенант Аскитцен развернул лист и торжественным тоном обратился к залу. - Сегодня рассматривается дело мистера Хью Гласса из "Пушной компании Скалистых гор" против рядового Джона Фицджеральда, армия США, шестой полк, пятая рота. Мистер Гласс обвиняет рядового Фицджеральда в краже винтовки, ножа и прочего личного имущества во время службы в "Пушной компании Скалистых гор". В случае подтверждения вины мистеру Фицджеральду грозит военно-полевой суд и лишение свободы сроком на десять лет.
В толпе поднялся приглушенный ропот. Майор Констебль ударил молотком по столу, и в зале воцарилась тишина. - Потерпевший, прошу подойти к скамье. Растерянный Гласс поднял взор на майора, который бросил на его сердитый взгляд и знаком указал подойти к столу.
Возле стола стоял лейтенант Аскитцен с Библией. - Поднимите правую руку, - сказал он Глассу. - Клянетесь ли вы говорить правду и ничего, кроме правды? Гласс кивнул и произнес "да" тщедушным голосом, который ненавидел, но не мог изменить.
- Мистер Гласс, вы слышали зачтенные здесь обвинения? - спросил Констебль.
- Да.
- Верны ли они?
- Да.
- Желаете ли вы сделать заявление?
Гласс колебался. Формальность правосудия застала его врасплох. Он определенно не ожидал сотни зрителей. Хью понимал, что Констебль командовал фортом. Но это дело касается его и Фицджеральда, это не спектакль на потеху заносчивому офицеру и сотне скучающих солдат.
- Мистер Гласс, желаете ли вы обратиться к суду?
- Я рассказал вам вчера, что произошло. Фицджеральд и мальчишка по имени Бриджер остались, чтобы ухаживать за мной после того, как на меня напал гризли у Гранд-Ривер. Вместо этого они меня бросили. Я не виню их за это. Но прежде чем сбежать, они меня ограбили меня. Забрали винтовку, нож, даже мои кремень с кресалом. Они отняли у меня вещи, в которых я нуждался, чтобы выжить.
- Не та ли это винтовка, которую вы считаете своей? - майор достал из-под стола Анстадт.
- Да, это моя винтовка.
- Можете ли вы назвать нам особые приметы винтовки?
Гласс почувствовал, как его лицо покраснело от вопроса. Почему здесь допрашивают меня? Хью сделал глубокий вдох. - На стволе выгравировано имя оружейника - Д. Анстандт, Кутцтаун, Пенсильвания.
Майор извлек из кармана очки и исследовал ствол. Он прочитал вслух: - Д. Анстадт, Кутцтаун, Пенсильвания. По помещению разнесся ропот.
- Вам есть что добавить, мистер Гласс?
Гласс отрицательно покачал головой.
- Вы свободны.
Гласс вернулся к своему месту напротив Фицджеральда, в то время как майор продолжил: - Лейтенант Аскитцен, приведите к присяге обвиняемого. Аскитцен подошел к скамье Фицджеральда. Кандалы Джона загремели, когда он положил руку на Библию. Его раскатистый голос наполнил столовою, пока он торжественно приносил клятву.
Майор Констебль откинулся назад в кресле. - Рядовой Фицджеральд, вы слышали обвинения мистера Гласса. Что вы скажете в свое оправдание?
- Спасибо за возможность высказаться в свою защиту, ваша че..., то есть майор Констебль. Майор едва заметно просиял, а Фицджеральд продолжил: - Вы наверное ожидаете, что я вам заявлю, что Хью Гласс - лжец, но не стану я этого делать, сэр. Констебль подался вперед, заинтригованный. Глаза Гласса сузились, он тоже недоумевал, что у Фицджеральда на уме.
- По правде говоря, сэр, я знаю Хью Гласса, как порядочного человека, уважаемого его приятелями по "Пушной компании Скалистых гор".
- Не сомневаюсь, что Хью Гласс считает каждое свое слово истинной правдой. Вот только загвоздка в том, сэр, что верит он в кучу событий, которые никогда не случались.
- Его лихорадило два дня, прежде чем мы его оставили. В последний день усилилась лихорадка, мы подумали, что это предсмертная испарина. Он кричал и метался, мы поняли, что он страдает. Я чувствовал себя ужасно, что ничем больше не могу ему помочь.