Глава двадцать седьмая
Наутро Гласс проснулся в затхлой темноте с раскалывающейся головой. Он лежал ничком на грубых досках пола. Гласс медленно перекатился набок, ударившись в стену. Над головой он увидел свет, струившийся из узкой щели в тяжелой двери. Караульное помещение Форт-Аткинсона состояло из большой камеры временного заключения для простых пьяниц и хулиганов и двух деревянных камер. Судя по голосам, трое или четверо мужчин занимали временную камеру рядом с ним.
Пока он лежал, пространство словно сузилось, захлопнувшись, как гроб. Камера внезапно напомнила ему сырой трюм корабля, ту удушающую жизнь на море, которую он возненавидел. На его бровях выступили капельки пота, и дыхание стало прерывистым. Он пытался держать себя в руках, мысленно сменить картину неволи образом открытой равнины, колышущимся морем травы, прерываемым лишь горами на далёком горизонте.
Дни он мерил по ежедневной рутине караулки: смена охраны на рассвете; передача пищи и воды к полудню; смена охраны на закате и ночью. Прошло две недели, прежде чем он услышал скрип открываемой наружной двери и почувствовал порыв свежего воздуха. - Оставаться на местах, вонючие идиоты, или я вам головы размозжу, - произнес прокуренный голос, решительно направлявшийся к двери. Гласс услышал бряцание ключей и звук проворачиваемого в замке ключа. Язычок замка щёлкнул, и дверь распахнулась.
Хью щурился от света, В дверном проеме стоял сержант с желтыми шевронами и седыми бакенбардами. - Приказ майора Констебля. Можешь идти. Вернее, ты должен уйти. До завтрашнего полудня ты обязан покинуть торговый пост, или тебя отдадут под суд за кражу пистолета и за использование его с целью продырявить рядового Фицджеральда.
После двух недель в темной камере дневной свет слепил. И тут раздался голос: - Бонжур, месье Гласс. Глассу понадобилась минута, чтобы разглядеть толстое очкастое лицо Кайовы Бразо.
- Что вы здесь делаете, Кайова?
- Возвращаюсь из Сент-Луиса с баржей, полной припасов.
- Это вы меня освободили?
- Да. Я в хороших отношениях с майором Констеблем. А вот вы, напротив, похоже, нарвались на неприятности.
- Единственная неприятность лишь в том, что пистолет дал маху.
- Насколько я понял, это был не ваш пистолет. А вот это, думаю, принадлежит вам. - Кайова вручил Глассу винтовку, и Хью наконец приспособился к дневному свету.
Анстадт. Хью схватил винтовку за шейку ложа и ствол, вспомнив знакомую тяжесть. Он проверил курки, подметив, что те нуждались в смазке. На тёмном стволе виднелось несколько царапин, и возле пятки ствола были вырезаны небольшими буквами инициалы "Д.Ф."
Его захлестнула ярость. - А что стало с Фицджеральдом?
- Майор Констебль велел ему вернуться к своим обязанностям.
- Без всякого наказания?
- У него удержат двухмесячное жалование.
- Двухмесячное жалование!
- Что ж, вдобавок у него дыра в плече там, где её не было прежде, а к вам вернулась винтовка.
Кайова разглядывал Гласса, с легкостью читая мысли по его лицу. - На случай, если вам пришли в голову некие идеи, я бы посоветовал поостеречься пускать в ход Анстадт на территории этого форта. Майор Констебль слегка помешан на своих юридических обязанностях и отчаянно жаждет предать вас суду за покушение на жизнь. Он сдался лишь потому, что я убедил его в том, что вы протеже месье Эшли.
Они вместе шли по плацу. Там же стоял флагшток, его тросы натянулись, выдерживая немилосердный весенний ветер. Флаг развевался, края его истрепались от постоянных ветров.
Кайова повернулся к Глассу. - Вас обуревают глупые мысли, друг мой. Хью остановился и взглянул в глаза французу.
Кайова продолжил. - Мне жаль, что вам не удалось должным образом поквитаться с Фицджеральдом. Но вам следовало уже уяснить, что не всегда всё проходит гладко.
Мгновение они стояли молча, тишину нарушало лишь трепыхание флага.
- Всё не так просто, Кайова.
- Конечно, не просто. Кто говорил, что будет просто? Но знаете что? Треснувший кувшин не склеить. Довольствуйтесь выпавшими вам картами. Живите дальше.
Кайова продолжал развивать свою мысль. - Отправляйтесь со мной в Форт Бразо. Если всё получится, то я введу вас в дело партнером.
Гласс медленно покачал головой. - Это щедрое предложение, Кайова, но не думаю, что смогу усидеть на одном месте.
- А что же тогда? Каковы ваши намерения?
- Я должен доставить донесение Эшли в Сент-Луис. А что дальше, пока не знаю, - Гласс умолк на минуту, прежде чем добавил: - И у меня здесь незаконченное дело.