Земля, Крым, неделю спустя
Маячок, наконец, сообщил Ренкину, что пациент вышел на грань критического состояния и что жизни ему теперь отпущены не дни, а часы.
Поиски рецепта хладного железа, опять же, оставили разведчика в смешанных чувствах. С одной стороны, баснословный успех. Рецепт найден, и правильно понять его может лишь тот, кто владеет такой разносторонней суммой знаний, какая досталась Ренкину. Пользуясь тем, что до возвращения в Крым оставалось еще несколько дней, британец плотно засел за алхимические эксперименты, проникнув на один из металлургических заводов в Южном Уэльсе под личиной местного инженера. Всем известно, какое действие производит на сталь углеродная добавка. Чугун, булат, и далее по списку. Ренкин же, пытаясь совместить рецепт хладного железа с современными ему знаниями по металлургии, путем проб и ошибок установил, какое именно состояние углерода делает железо "хладным". То есть, не только углерода, но и иных компонентов. Тех, что входят в состав человеческих костей. И не простых, а изъятых из скелета мага. В принципе, любого, но особую ценность в данном случае представляют фрагменты скелета ментального вампира-оборотня. Врожденная способность к поглощению сущности (не путать с поглощением сути), то есть, к поглощению магической и, до некоторой степени, жизненной энергии жертвы, приводит, со временем, к накоплению в скелете вампира определенных свойств.
Вначале Ренкин попробовал одну из фаланг пальца своего деда, что хотя и дало эффект, но едва обнаружимый и не имеющий практической ценности. После этого, зная, что медкапсула Содружества может отрастить пациенту любой потерянный орган, кроме головы, Ренкин отрубил палец уже самому себе. И вот эта добавка произвела ошеломляющий эффект. Нацепив на себя ошейник из полученного железа, Ренкин испытал такой отток ментальной энергии, что едва успел дать команду своему дроиду на уничтожение смертоносного изделия.
После чего судьба дорогих родственников Ренкина была решена. Вместо того, чтобы пополнить команду того, кто собирался принять облик магната Гидона, они принесут ему пользу в качестве легирующих добавок. Поэтому последний день пребывания Ренкина на родине был занят активацией врожденных даров его двоюродных и троюродных братьев, сестер, племянников, и т.д., с последующим умерщвлением. Не то, чтобы такая работа принесла Ренкину особую радость, но, как обычно, он нашел утешение в излюбленной максиме: "горе побежденным".
Теперь же Ренкин остановил бот в районе Ливадии, сам же, посредством гравипояса перелетел в Ялту, куда прибывал пароходик, одну из кают которого занимал тайный советник Карелин. Опустился на землю и, под видом врача Прохорова, оставленного, как и прошлый раз, в одном из глухих уголков ливадийского парка в состоянии сильного алкогольного опьянения, смешался с толпой встречающих.
"Странно, почему так много людей? Неужели мистер Карелин настолько популярен в народе? Бред..." - Ренкин не знал, что и подумать.
В этот момент толпа взорвалась каким-то уже совершенно невообразимым ревом.
- Батюшка Иоанн! Благослови! Благослови! - гремело над толпой.
Протиснувшись вперед, Ренкин, наконец, смог увидеть виновника торжества. Обычный русский священник в дорожной рясе. Впрочем британца, стажировавшегося в Канаде и США, модными проповедниками не удивишь. Собираясь уже вернуться назад, к выходу со сходней, Ренкин встретился глазами с этим батюшкой Иоанном. Священник смотрел ему в глаза с кротким укором. В один миг странное состояние овладело британцем. Он почувствовал, что все люди на Земле, как живые, так и усопшие, находятся буквально рядом с ним, как бы у самого лица, игнорируя напрочь понятие о расстоянии. И Ренкину внезапно захотелось всех их любить, как праведников, так и грешников, невзирая на всю мерзость их грехов. Британцу стало страшно. Так страшно, как никогда. Он почувствовал, что это странное состояние перечеркивает его самого, все те принципы, которые он последовательно проводил в своей жизни. Он начал судорожно посылать управляющие сигналы в гравипояс. Не сразу, но понял, от чего предохраняет его нейросеть, не давая взмыть над толпой. Да, конечно, отвод глаз. Никто не должен видеть человека, летающего без воздушного шара. Взлетев, наконец, под скрытом на высоту нескольких километров, Ренкин перевел дух.