— Ложь — это вся моя история. Я выдумал её. Я не её кузен и не сын Джеймса Стюарта.
— Так кто же ты?
Питер взглянул на своего друга. Капитан казался сильно возбуждённым. Встав с кресла, он беспрестанно прохаживался по комнате, словно пытаясь решиться на что-то, но затем вдруг остановился.
— Завтра ты всё узнаешь, Питт, — неожиданно резко произнёс он, — завтра всё будет кончено.
— Ты любишь её?
Давние подозрения вспыхнули в мозгу Питта с прежней силой.
— Если ты — не её родственник, то это значит, что ты будешь просить её руки? Скажи, это правда?
Несколько мгновений Питер молчал, но затем неожиданно рассмеялся. Яркие огоньки уже не просто искрились, они плясали в его лазурно-синих глазах. Затем смех затих, и Питту почудилось, что капитан немного растерян.
— Поверь мне, это невозможно, — сквозь зубы процедил он.
— Тогда что ещё?
Питт не понимал, зачем же его подняли с постели среди ночи, если Питер не солгал ему в самом главном — в том, что имело отношение к его возлюбленной. А прошлое капитана, его желание облегчить душу — может быть, это и важно, но разве это повод будить друга ночью? Но всё же… Почему Питер так странно ведёт себя? Питер молчал, глядя на колеблющийся огонёк свечи. Отблески тайны то вспыхивали в его синих глазах, то вдруг внезапно угасали. Наконец, он встал и подошёл к другу и взял его за плечи:
— Прошу тебя, Питт, не удивляйся тому, что услышишь завтра на суде. Прости меня. Пойми, я не могу сейчас рассказать тебе всё, но завтра, на суде… Надеюсь, ты поймёшь меня и простишь.
Пугающая глубина взгляда и странные огоньки в глазах окончательно сбили с толку Питта. Внезапная, как молния, страшная мысль осенила его:
— Надеюсь, ты не собираешься свести счёты с жизнью? — с замиранием сердца спросил он.
— Разве я похож на сумасшедшего? — загадочно улыбнулся капитан
— Боишься, твоими делами заинтересуется Адмиралтейский суд?
— Вряд ли. Слишком многие знатные особы обязаны мне жизнью. Иди спать, а то я тебе голову заморочил.
Питт встал и направился было к двери, но что-то во взгляде друга заставило его остановиться.
— С тобой точно всё в порядке? Ты какой-то… ну не такой, как всегда…
Питер ласково вытолкал приятеля из комнаты:
— Иди, иди, Питт. До завтра. Спасибо тебе. Ведь ты был мне лучшим другом все эти годы, поддерживал во всём. Потерпи до завтра. Завтра всё узнаешь…
Затворив дверь, капитан вновь подошёл к окну. Шаги Питта затихли, и в комнате вновь воцарилась тишина. Всё было по-прежнему — и чёрное небо, и звёзды, и новые, непривычные ароматы северных цветов.
— А вообще-то, — шепнул он, и на губах его мелькнула усмешка, — сегодня действительно последний день жизни капитана Питера Сильвера и завтра ему придётся умереть. Вот только что будет потом…
Порыв свежего ветра ворвался в комнату. Свеча погасла, и всё погрузилось во мрак.
— Ладно. Будь что будет, — подумал Питер, — это всего лишь ещё один бой, а мне действительно надо выспаться.
Облегчив душу перед грядущими испытаниями, капитан лёг спать и безмятежно уснул… Питт же долго не мог заснуть, вспоминая разговор с другом и размышляя, что за тайну раскроет он на суде. Так закончилась первая и последняя ночь, которую капитану Сильверу суждено было провести в Лондоне.
Глава 2. Миссис Морли без миссис Фриман
В ту же самую ночь, когда Питер, глядя на колеблющийся огонёк свечи, предавался размышлениям на постоялом дворе близ Вестминстера, в другом конце города, в богато обставленной спальне сидела женщина. Весь облик её — и полная рыхлая фигура, и отёчное лицо с явственно наметившимся двойным подбородком, и разлившийся по щекам бордово-синюшный румянец изобличали человека чрезвычайно болезненного. Тёмно-русые волосы, собранные в пучок наподобие причёски «фонтан», мягкими волнами спускались на шею и плечи. Расплывшиеся формы скрывало свободное платье из тёмно-бежевого бархата с широкими, расшитыми жемчугом рукавами, из разрезов которых на стол ниспадало тончайшее кружево. Многие дамы сочли бы за честь появиться в подобном наряде на балу, но для миссис Морли он был слишком прост, чтобы выйти за пределы опочивальни.
Опершись подбородком о сомкнутые кисти рук, женщина смотрела в окно, на мерцавшие в ночной темноте вечные звёзды — те самые, что оказали столь странное действие на капитана Сильвера. В светло-синих глазах её затаилась тоска.