— Но у меня двадцать человек охраны? — с недоумением спросил Харли, видя, что пятеро бывших моряков готовы дать бой его личным гвардейцам.
— Насколько мне известно, двое наших людей не далее как месяц назад управились с бандой Эвери, — вновь усмехнулся Крисперс, — так что, граф, не стоит ставить под угрозу жизнь Ваших людей. Мы — верные подданные Её Величества, и почтительно относимся к Вашей особе. Кроме того, как мне кажется, наше происхождение слишком ничтожно, чтобы иметь честь лишить жизни Вас и этих благородных дворян. Поэтому я очень советую Вам, Ваша светлость, позволить нам беспрепятственно следовать до Вудстока.
Харли задумался. Эти пятеро простолюдинов только что в самых изысканных выражениях угрожали его жизни! Более того, они были абсолютно уверены в том, что легко справятся с целым отрядом гвардейцев! Оскорблённое достоинство графа требовало удовлетворения, и он с трудом сдерживал гнев, однако перспектива быть убитым также отнюдь не радовала его. Он дал знак гвардейскому капитану, и его люди тут же приняли весьма миролюбивый вид. Бросив кучеру несколько слов, Харли откинулся назад в бархатное кресло. Немного поразмыслив и успокоив мятущуюся душу ещё одним глотком спиртного, граф улыбнулся. План операции окончательно созрел в его мозгу.
Бывшие пираты, видя, что граф сменил гнев на милость, пришпорили коней и умчались вперёд по дороге, подняв вокруг себя облако пыли, окутавшее позолоченную карету графа. За время путешествия Харли ещё не раз обгоняли группы вооружённых мужчин, по-видимому, также следовавших до Вудстока, и он всё более и более убеждался в правильности посетившей его идеи. Наконец, так и не доехав до собственного имения, Харли приказал развернуть карету и направиться назад к Кенсингтону
Глава 18. Анна
Тем временем в Бленхейме вовсю шла подготовка к предстоящей свадьбе. Недостроенный замок напоминал пчелиный улей. Даже при старых Черчиллях здесь не было так многолюдно и шумно. Скрип карет, цокот лошадиных копыт, многочисленные нарядно одетые и до зубов вооружённые господа, толпящиеся во дворе… Гости всё прибывали и прибывали. Несмотря на то, что Анна Стюарт уже смирилась с выбором Арабеллы и её матери, она не пожелала превращать бракосочетание обеих герцогинь Мальборо в светское мероприятие. Прибытия высочайших особ и приближённых Её Величества не ожидалось. Но обе новобрачные, казалось, были этому только рады. Свой самый счастливый день они хотели провести в окружении старых друзей. Именно поэтому из светских господ приглашены были лишь Солсбери и Рейдингтоны. По дороге к ним присоединился и Джеффильд с супругой. Не пожелал пропустить праздник и новый знакомый Арабеллы — офицер Дуврской таможни. Он собственными глазами хотел увидеть герцогиню, в которую вдруг превратился молодой капитан, столь щедро одаривший его в порту. Но, всё же, большую часть гостей составляли бывшие флибустьеры. Все члены команды Сильвера, от капитанов до юнг, были приглашены принять участие в радостном событии. Вчерашние пираты, и на корабле выглядевшие вполне достойно, могли дать фору самым изысканным придворным щёголям. Даже старик Хэндс принарядился. Бывший шкипер, ставший арматором Ост-Индской торговой флотилии, выглядел как отставной гвардейский офицер. Не полагаясь на память Арабеллы, он прихватил с собой свои любимые шахматы, чтобы коротать вечера за составлением хитроумных комбинаций.
Новоиспечённые коммерсанты не преминули захватить разнообразные счета, квитанции и новенькие, но уже весьма пухлые, бухгалтерские книги. До дня свадьбы оставалась ещё целая неделя, и каждый втайне надеялся, что новобрачная сможет уделить ему немного свободного времени. Однако, едва увидев своего бывшего адмирала, многие пожалели о своей меркантильности — девушка светилась от счастья, то ли от встречи с давними друзьями, то ли от мыслей о предстоящей свадьбе. О светском этикете никто даже и не вспоминал — вчерашние пираты с радостью сжимали в объятиях наследную герцогиню, одетую в простое домашнее платье из изумрудного атласа. Даже графы Солсбери и Вандомский вдруг забыли о своей церемонности и дружески обнимали всех вновь прибывающих гостей. Вокруг витали романтические флюиды, и гости вновь и вновь сожалели о том, что собирались воспользоваться свадьбой, чтобы обсудить неотложные дела. Вольверстон с Питтом держались в отдалении, и гости, вдоволь наговорившись с дамами, направлялись к мужчинам. После прибытия в Бленхейм оба поселились в отдельном флигеле, предназначенном для дворцовой прислуги. Старый морской волк неотлучно сопровождал бывшего квартирмейстера, опасаясь, что слишком сильный душевный порыв может поссорить влюблённого юношу с невестой, предпочитавшей до свадьбы держать друга на почтительном расстоянии. Сама же девушка пребывала в странном расположении духа. Встреча с командой напомнила ей о старых добрых временах, но романтические чувства ни в коей мере не соответствовали образу того капитана, который когда-то бороздил Карибское море во главе своей флотилии. Смущённо и немного растерянно взирала она на бывших соратников из-под длинных густых ресниц, изредка бросая быстрые взгляды в сторону Питта. Практический ум Арабеллы всегда подсказывал ей, что она никогда не сможет найти супруга лучше, чем беззаветно преданный и рыцарски влюблённый в неё Уоллес. Да и она испытывала к квартирмейстеру искреннюю симпатию. Если бы судьба свела их при других обстоятельствах, подобная симпатия наверняка уже давно превратилась бы в любовь. Но в Нью-Провиденс Питт был для Арабеллы лишь приятелем, и она прекрасно понимала, что должна будет выбирать себе мужа из числа благородных господ, равных ей по происхождению. Отчаянная девушка, увлекавшаяся морем и фехтованием, никогда не интересовалась любовными романами и считала брак лишь выгодной сделкой между симпатизирующими друг другу людьми. А потом… Воспоминания о Педро Альваресе преследовали её все четыре года, и она боялась, что даже бывшие друзья не выдержат искушения морем… Вольные нравы моряков, а, тем более, пиратов, были известны всем жителям Нового Света. Она не раз видела бродивших у трактиров опустившихся женщин, слышала разговоры о том, что когда-то эта особа была дочерью состоятельных родителей, а потом… Встречи с матросами ломали их жизни — вначале один, потом — другой… И вот уже она продаёт себя за чарку рома да немного похлёбки, чтобы не умереть с голода… Страшная судьба павших женщин, о которых даже рассказывали шёпотом, чтобы дети ненароком не услышали… Нет, подобная жизнь была не для неё, и она никак не могла открыться своим друзьям. Кто знает, выдержали бы они, окажись на корабле наедине с бывшей губернаторской дочерью? Лишь старик Вольверстон знал тайну своей воспитанницы, тщательно скрывая её от остальных. Тогда, четыре года назад, она вдруг поняла, что должна не просто превратиться в мужчину, но стать капитаном. Лишь капитан мог иметь отдельную каюту, не слушаться ничьих приказов и устанавливать на судне порядки, которые стали бы гарантией её собственной безопасности. Только это могло дать ей уверенность в том, что сцена в каюте Альвареса никогда не повторится… Но капитана могли сместить, если он слаб и неумел, и именно поэтому она должна была стать сильной. Сколько раз она благодарила Бога за то, что Вольверстон с детства обучал её морским наукам! Ведь если бы не его уроки… Страшно подумать, что могло бы случиться… Всё в жизни предначертано судьбой… А поединки… Каждый раз, вступая в бой, она понимала, что должна или победить, или умереть. Другого не дано — иначе призрак дона Альвареса вновь мог явится перед ней и протянуть к ней свои грязные руки… И снова и снова вела она свою отчаянную эскадру к победе… Вскоре страх притупился, но девушка всегда осознавала, что не имеет права проиграть… Потом — королевский суд… Ошеломляюще быстрое возвращение к своему прежнему, женскому облику и снова страшные воспоминания… Огромный зал и сотни устремлённых на неё любопытных глаз… Полные ужаса и боли глаза квартирмейстера… Вихрь светской жизни, уносящий её куда-то вдаль и льстиво-чарующий, завораживающий голос Саунтона… Пробуждение новых, неведомых ей ранее, чувств, и снова глаза Питта, расширившиеся от невыносимой боли… Потом снова Питт, но уже другой — холодно-церемонный, похожий скорей на Саунтона, чем на себя самого, и их бурное объяснение на лестнице Кенсингтонского дворца… Столько всего произошло, и вот теперь, все они снова вместе — старые друзья, их адмирал, и бесконечно влюблённый в своего капитана квартирмейстер… За последний месяц Питт открылся ей совершенно с другой стороны, да и чувства уже не надо было сдерживать — разве что порой усмирять будущего супруга, то и дело норовившего обнять невесту за талию. Девушка окончательно убедилась, что искренне любит Уоллеса. Но странное смущение не покидало её, и она вновь и вновь и вновь заливалась краской, чувствуя на себе взгляд Питта. Встреча со старыми друзьями навела её на спасительную мы