— Да вы, никак, совсем границы попутали, голубчик? — прищурился я, — И как, довольны результатом? Небось, радуетесь?
Менгелев отчаянно замотал головой. Его речь стала еще более бессвязной. Он как будто начал путать логические связи:
— Нет-нет-нет, что вы! Это все Ефим Палыч, один из наших офицеров! Это он мутировал своих бойцов и организовал мятеж! А я так, слегка ему помог… ну, сыворотку подогнал, тварей приручил… Но я же как лучше хотел! Я… я…
Я презрительно сплюнул:
— Ага, конечно! Так я тебе и поверил, иуда! За всех ты старался, и за себя, и за князя, и за тех парней… Продался с потрохами, и ладно бы одному покупателю, так нет же! Каждой бродячей собаке служить готов, лишь бы шкуру свою спасти!
Я подошел вплотную и ухватил Менгелева за грудки, вздергивая его на ноги вместе со стулом, к которому тот был прикован. Дрожащее тельце доктора раскачивалось в дюйме от пола, стукаясь ножками стула.
— Короче, слушай сюда! — прорычал я в перекошенное страхом лицо Менгелева, — Теперь ты работаешь на род Безумовых, понял? Официально и всецело! Ясно?
— Д-да… Д-да, я вас п-понял… ваша Светлость… — проблеял Менгелев. От него отчетливо разило страхом.
— Вот и славненько! — осклабился я и грубо швырнул его обратно на стул, — И даже не пытайся плести интриги. Усек? Глаз с тебя не спущу!
— К-как скажете, Ваша Светлость! — зачастил Менгелев, отчаянно кивая, — Все для вас сделаю! Мамой клянусь! Век воли не видать!
Я брезгливо поморщился и махнул рукой:
— Уводите этого прохвоста. В особую комнату для незваных гостей его, пусть маринуется.
Настя и Эмми споро отвязали Менгелева от стула и поволокли прочь, выкручивая ему руки. Одаренные девицы легко несли тушку пленника практически на вытянутых руках. Доктор жалобно скулил и поскуливал, кидая на меня молящие взгляды. Но я был непреклонен. Предателей нужно держать в ежовых рукавицах! Даже если они теперь «свои» предатели.
Когда Дока увели, я устало привалился к стене и сполз на пол. Что-то я перенапрягся после бессонной ночи и сытного обеда… голова слегка кружилась. Но мягким нельзя было быть — такие люди, как Менгелев, понимают только силу и страх.
Айсштиль присела рядом со мной и ласково погладила по плечу. Дверь приоткрылась, из-за косяка показались любопытные моськи Сахаринки, Вафельки и Лилии. Да, ну кто бы поверил, что они не станут подслушивать…
Мирмеции и Лилия сгрудились вокруг меня, сочувственно поглядывая на своего измотанного папочку. Лилия даже лизнула меня в нос.
— Ну что, девочки, — вздохнул я, — кажется, мы вляпались в большую игру. В очень большую…
— Мы с тобой, папуля! — пылко воскликнула Вафелька, — Прорвемся!
— Любому надерем задницу! — с готовностью подхватила Сахаринка, слегка нарушив образ хорошей девочки.
— Девочки дело говорят. Рассчитывай на нас, Эстро, — улыбнулась Айсштиль. Я прямо чувствовал, как внутри нее пульсирует сила двух осколков. Богиня стала сильнее… намного сильнее.
Я благодарно улыбнулся моим верным девочкам. Потом покосился на Лилию — та зевала и чесала ногой за ухом, явно заскучав от долгого сидения без дела.
— Да уж, назревают большие разборки, — протянул я, — Но мы встретим их во всеоружии!
Я с кряхтением поднялся на ноги и обвел дочерей воодушевляющим взглядом:
— Мирмеции! Айсштлиь! Лилия! Отныне род Безумовых официально воспрял! Кривотолковы, Организация, Черные Хирурги и прочая шваль — берегитесь! Мы идем!
Мои верные девочки дружно вскинули хитиновые кулачки и издали громогласный боевой писк. Айсштиль гордо вздернула подбородок. Только Лилия флегматично повела ухом, но даже в ее желтых глазах загорелся хищный огонек.
Что ж… враги определенно об нас еще услышат! А теперь спать. День выдался воистину безумный. Такой же, как и вся моя жизнь, собственно.
Настя и Эмми грубо втолкнули хнычущего Менгелева в небольшую тесную комнатушку в самом конце длинного подвального коридора. Судя по ржавым цепям на стенах и остаткам какой-то полусгнившей мебели, здесь когда-то держали заключенных.
У рода Безумовых, как и прочих аристократических кланов, тоже были свои темные стороны… а куда деваться? Таковы законы мира, в котором они все жили.
— Ну что, уважаемый доктор, вот твои новые апартаменты, — холодно произнесла Настя, швыряя пленника на трухлявый матрас в углу, — Прошу любить и жаловать.
— Отдыхайте пока, набирайтесь сил, — добавила Эмми, брезгливо косясь на беспорядок вокруг. Ей, кажется, очень хотелось навести здесь красоту, — А мы еще вернемся, имейте в виду. Очень уж любопытные вещички вы тут порассказывали.
— Д-да, конечно, все что угодно! — заикаясь, пролепетал Менгелев, сжимаясь в комок на своей жалкой подстилке, — Только без рукоприкладства, умоляю! Век буду служить верой-правдой князю Безумову, чтоб мне провалиться!
Его, правда, никто не собирался бить. Девушки просто стояли у входа и молча смотрели на него некоторое время.
— Это мы еще посмотрим, — процедила Эмми, скрещивая руки на груди, — Предатели — они такие, юлят, аки ужи на сковородке. Смотрите там, не вздумайте снова какую подлянку устроить!
— Мигом все кости пересчитаем — и не факт, что правильно сложим обратно, — с кровожадной улыбкой добавила Настя.
Менгелев сглотнул и часто-часто закивал, изображая пылкую преданность и смирение. Но в подслеповатых глазенках за стеклами очков уже зажегся нехороший, лихорадочный огонек. Мысли в голове доктора завертелись с бешеной скоростью.
— Короче, сиди тут и не рыпайся, — бросила Настя, — За тобой скоро вернутся. И чтоб без фокусов!
С этими словами девушки удалились, громыхнув тяжелой дверью. Эмми только подхватила со стола какую-то пузатую бутыль — возможно, хотела ее отмыть и приспособить в хозяйство. Замок щелкнул, отрезая узника от внешнего мира.
Менгелев остался один. Сначала он еще какое-то время валялся скрюченным на матрасе и жалобно постанывал, баюкая синяки на теле. Но постепенно боль начала утихать.
Доктор медленно сел, осторожно ощупывая ноющие ребра. Кажется, переломов нет, просто ушибы и ссадины. Ну, могло быть и хуже… Особенно учитывая, из какой заварушки он выбрался.
Менгелев окинул комнатушку мрачным взглядом. М-да… негусто. Голые стены, драная подстилка да хлипкий колченогий стол. Но жаловаться не приходится, сам виноват. Не стоило слушать этих проныр из Организации. Ох, дернул же черт так подставиться!
Но они предлагали за сотрудничества такую сумму денег, как тут отказаться…
Доктор нахмурился, лихорадочно размышляя. Надо выбираться отсюда. Срочно! Иначе рискует сгинуть ни за понюшку табака. И ладно бы только Безумовы — так ведь и Кривотолковы ему теперь спуску не дадут. А уж о планах Организации вообще страшно подумать…
Менгелев неловко поднялся на дрожащие ноги. Тяжело вздохнув, доктор начал бродить из угла в угол, нервно меряя шагами тесную каморку. Заложил руки за спину, сгорбился, пытаясь сосредоточиться. Мысли путались, скакали как блохи на горячей сковороде.
Надо успокоиться. Собраться. Просчитать ходы. Менгелев потер переносицу, сдвигая очки на лоб. Ну же, ну! Он ведь гений! Неужели какой-то мальчишка Безумов сумеет удержать его на привязи?
Нет, сейчас надо затаиться. Не рыпаться. Пусть князь думает, что доктор у него в кармане. А там, глядишь, и возможность сбежать подвернется. Менгелев исподтишка ухмыльнулся. Он еще покажет этим выскочкам, где раки зимуют!
Но одна мысль не давала доктору покоя. Что если Кривотолковы пронюхают про иглу? Тогда ему точно конец. Уж князь-то с ним церемониться не станет!
По спине пробежал холодок… Эти холодные глаза Князя, глаза холодного расчетливого робота-убийцы… они теперь будут его преследовать каждую ночь.
«Нет-нет-нет, Валентин, думай!» — истерично подгонял себя Менгелев, лихорадочно озираясь по сторонам, — «Должен же быть способ выпутаться!»