Лисовский хотел было огрызнуться, послать зарвавшегося князька куда подальше. Но не успел. Потому что в этот самый миг тренькнул телефон Кривотолкова. Тот глянул на дисплей, нахмурился. Поднес трубку к уху:
— Да, слушаю!
Несколько долгих мгновений князь слушал собеседника, и лицо его мрачнело все сильнее. Под конец он просто посерел от бешенства.
— Что значит «немедленно»? Да они там совсем с ума посходили⁈ — он уже орал в трубку, — В такое время… черт…
Князь глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Дарья, Вадим и двое безымянных помощников недоуменно переглянулись. Что за напасть приключилась?
А Кривотолков уже отключил телефон. Резко обернулся к подручным, прошипел:
— Тут у нас неожиданное случилось, ребятки. Похоже, Государь соскучился и желает меня пред свои светлые очи. Немедленно.
Дарья охнула, Вадим нахмурился. Палачи вытянулись в струнку, ловя каждое слово повелителя.
— Короче, я пошел разбираться, — бросил князь, — А вы тут без меня закругляйтесь. Дарья, подключайся. Прижми-ка этого смутьяна как следует, подчини своим Даром. Чтоб как миленький запел!
Виконтесса расплылась в плотоядной улыбочке. Шагнула к Лисовскому, склонила голову к плечу:
— С превеликим удовольствием, дядюшка! Сей момент организуем!
Фома скривился, дернулся в оковах.
— Как же низко Кривотолковы пали, — хмыкнул он, — Уже и девиц против меня выпускают…
Князь кивнул, круто развернулся на каблуках. И стремительным шагом покинул каземат, на ходу бросив через плечо:
— Вадим, Дарья — действуйте! Этот прохвост должен заговорить!
Массивная дверь с лязгом захлопнулась. Щелкнул, проворачиваясь, ключ в замке.
Наступила звенящая, давящая на уши тишина. Лишь гулко колотилось сердце у Фомы в груди, отмеряя уходящие мгновения.
Дарья, мерзко ухмыляясь, приблизилась к пленнику. Обошла его по дуге, будто хищник, примеривающийся к жертве. В ее глазах плясали злые огоньки предвкушения. Она явно наслаждалась своей властью над беспомощным Фомой.
— Что скажешь, сосочка? — похабно улыбнулся ей Лисовский, — Я в твоем вкусе?
Дарья лишь фыркнула.
— Будем по-хорошему или как? — промурлыкала виконтесса, — Расскажешь нам все, что знаешь о Черном Солнце? Или придется тебя поубеждать?
— А как будешь убеждать? — полюбопытствовал Фома, — На лицо сядешь или еще куда-нибудь?
Она протянула руку и больно сжала подбородок пленника, вынудив смотреть ей прямо в глаза. От ее ладони исходил удушающий, сладковатый аромат — так пахнет зацветающий олеандр. И яд, пропитавший лезвие отравленного клинка.
— Нравится запах? — промурлыкала Дарья, — Я специально зачаровывала его…
— Ну хоть не запах трусов… — прохрипел Фома, чувствуя действия чар, — А то знаю я вашу породу Кривотолковскую…
— Ой, да ладно тебе, — хохотнула Дарья, сверкнув белоснежными зубами, — Скоро тебе станет не до шуток! Сейчас Вадим тебя малость придушит, а потом я пошарю у тебя в мозгах. Выужу все твои секретики, как семечки из подсолнуха!
Она отпрянула и кивнула виконту. Тот молча шагнул вперед, набросил Фоме на горло удавку и принялся затягивать. Лисовский захрипел, задергался, пытаясь глотнуть воздуха. Перед глазами заплясали черные мушки, в ушах нарастал шум.
— Тяни сильнее, — скомандовала Дарья, — Нужно, чтобы сознание поплыло. Тогда мне проще будет в его мысли забраться.
Борясь с подступающей тьмой, Фома из последних сил пытался удержать защитные барьеры вокруг своего разума. Но удушье и боль брали свое. Он чувствовал, как ментальные щиты слабеют, осыпаются, будто прогнившие доски.
Вадим ослабил петлю, позволяя пленнику судорожно втянуть в себя порцию кислорода. И в этот миг Дарья ринулась в атаку. Фиолетовые искры вспыхнули в ее глазах. Прижав пальцы к вискам Фомы, она обрушила на него всю чудовищную мощь своего Дара, пытаясь прорвать последние крохи защиты.
По подземелью разнесся истошный крик Лисовского — крик нечеловеческой муки и отчаянного сопротивления. Его мысли корчились, рвались в клочья, дробились под убийственным напором. Казалось, череп вот-вот лопнет от чудовищного давления извне.
— Нет… не пущу… — хрипел Фома, из последних сил цепляясь за ускользающее сознание, — Ни…за что…
— Да куда ты денешься, — промурлыкала Дарья, удваивая усилия, — Давай, вот так… расслабься…
По ее лицу градом катился пот, на лбу вздулись вены. Но отступать виконтесса явно не собиралась. Она все глубже вгрызалась в разум жертвы, стремясь подчинить, сломать волю, вывернуть наизнанку все тайны и секреты.