— Ванька! Это враг! Командуй атаку! — заорал через пару секунд, оценив обстановку, Брехт Ивану Салтыкову. — Бегом! В атаку! — стоит ресницами хлопает. Понаберут, блин, по объявлению. А сейчас ещё и по родственным связям. Как с таким войском воевать?!
— Плутонг, по кустам огонь! — наконец, проснулся брательник царицынский.
Иван Яковлевич снова, теперь уже внимательно, осмотрел поле боя. Скорее всего, в тех кустах засада была. И хотели убить именно его и Анну Иоанновну. Не срослось, две первые пули прошли мимо, а третьей и четвёртой он надежды не оставил. Целились в стоячих, а они с Анхен резко упали. Сколько их там может быть? Не больше четырёх человек. Иначе бы и выстрелов было больше. И что они сейчас будут делать? Перезаряжать ружья? Нет. Не самоубийцы там, а убийцы. Что он бы сделал? Во-первых, попал бы. Ну, ладно. А дальше. Во-вторых, сразу после выстрела, побросав винтовки — штуцера или ружья, бросился бы со всех ног подальше отсюда. Куда? В лес? Он бы побежал не от дороги, а параллельно ей. Ведь преследователи точно побегут от дороги, если не будут видеть покусителей. Он бы побежал вдоль дороги назад, именно туда в последнюю очередь кинутся преображенцы, потеряв несколько минут, а то и весь десяток этих минут. Нормальный человек, не больной и одноногий, за это время пару километров пробежит, ищи потом ветра в поля. Иголку в стоге сена.
Это рассуждения выглядели громоздко, а пронеслось все эти мысли в мозгу у Брехта в долю секунды. Он ещё раз шикнул на Анхен:
— Лежи! — И бросился по диагонали вправо, к кустам. Тут покос, должно быть, у крестьян, кусты не прямо у дороги росли, а метрах в пятидесяти — семидесяти ровной линией и регулярное скашивание молодой поросли не позволяли им разрастаться.
Одному против четверых выходить было ссыкотно, но весь плутонг красно-зелёный уже топал ботфортами в сторону развеивающихся потихоньку пороховых облачков над кустами. И впереди размахивая шпагой вприпрыжку нёсся Иван Салтыков. Не на кого надеяться. Иван Яковлевич вынул из ножен кортик, по образцу кортика адмирала Синявина, сделанного ему пока он болел, и пригибаясь, побежал наперерез предполагаемому врагу. Отступить потом всегда можно будет.
Увидел их Брехт почти сразу. Да, никто сейчас не думает о защитной окраске мундиров, все стремятся, как петухи, яркостью и золотом друг друга перещеголять. Зря. Двое бежали, как он и предполагал параллельно дороге в сторону Измайлова. Красно-синие мундиры отчётливо видны были сквозь только начавшие опушаться молодыми малюсенькими пока листочками придорожные кусты. И запах сразу подсказал, что это за кусты. Стойкий запах смородины ни с чем не спутать. Были среди них и более высокие растения, это должно быть черёмуха со своими чёрными почти ветвями и начавшимися распускаться серёжками.
Двое всего? А почему нет? Могли просто по два ружья взять. Эффект тот же, а посвящённых в два раза меньше. Синие мундиры с красными обшлагами — семёновцы. Однако? Не было такого в Реальной истории. Так там Бирон не трогал Елизавету, наоборот дружил с ней. За что она его потом из Сибири и вытащит. Правда, на свободу не отпустит. Будет в Ярославле, кажется, двадцать с лишним лет держать. А тут, значит, решилась устранить конкурентов на трон. Ну, пободаемся. Теперь можно не скрываясь бежать.
— Ванька! — заорал что есть мочи Брехт, — За мной! Здесь вороги!
Вороги услышали. Они остановились на мгновение и посмотрели на Брехта. Тот им ручкой помахал и наддал. Невежливые попались. Не ответили на приветствие, повернулись к нему тылом и дальше потрусили. Не поперёк опять. Ага, растудыть их растак, так они не просто так тикают. У них цель есть. И козе понятно, что за цель. Где-то недалече лошади спрятаны. В кустах этих. Ну, лошадь отвязать надо, вскочить на неё, ускорение придать. Да, ещё кусты густые. Нет, ребята. Приплыли вы.
— Ванька! За мной! — Вновь со всей силы прокричал, сорвав горло, Иван Яковлевич и тоже попытался ускориться. Хреново получалось. И так-то физкультурником Бирон не был, да ещё две недели с оспой на кровати пролежал. Посвистывать лёгкие начали. Ещё чуть и кончатся силы. А ведь цель не добежать и упасть замертво к ногам ворогов, а побить их — супостатов.
Событие пятьдесят четвёртое
Самая большая радость для мужчины — это побеждать врагов, гнать их перед собой, отнимать у них имущество, видеть, как плачут их близкие, ездить на их лошадях, сжимать в своих объятиях их дочерей и жен.