Выбрать главу

Железовский опустился в предложенное ему кресло и застыл каменной скульптурой уставшего олимпийца. Будучи по натуре домоседом, он решал все вопросы, практически не выходя за пределы управления, максимально используя возможности видео– и пси-связи, но к председателю комиссии социального контроля он являлся – и для этого имелись свои причины – не визуально, а материально.

– Канал Большого Выстрела – следствие, – пробасил он, поняв вопрос. – Причин же не видит пока никто: ни эфаналитики-безопасники, ни научники.

– Никто, – задумчиво повторила Боянова, поднося палец к острому концу «побега». – А через год «пуля» достигнет Системы… Ты представляешь, что произойдет?

Железовский ответил не сразу:

– Через два дня БВ воткнется в омегу Гиппарха… посмотрим. Хотя уже сейчас эфаналитики выдали прогноз столкновения.

Председатель СЭКОНа очнулась, выключила виом, изображение «бамбукового побега» – ствола Большого Выстрела – исчезло.

– Да, это, наверное, будет захватывающее зрелище. И все же – что это может быть? Какая такая «пуля» способна оставлять за собой столь странный и грозный след?

Железовский снова помолчал, прежде чем ответить:

– Все земные физические ПОБы [13] вскрыты и подсоединены к инку управления, но ни в прошлом, ни в настоящем прецедента не нашлось, нет никаких теоретических предпосылок явления. Земная физика никогда не сталкивалась ни с чем подобным.

– Категорично. А Тартар? А Конструктор?

– Тартар учеными практически разгадан, а Конструктор… прошло уже сто десять лет, как он ушел… – Железовский пристально посмотрел на Боянову, шевельнувшись так, что по телу вспухли и перекатились бугры мышц. – Неужели ты предполагаешь?..

– Я размышляю вслух, – улыбнулась Боянова. – Но давай сопоставим кое-какие факты. В стволе Большого Выстрела, как ты сам говорил, с веществом и даже с вакуумом происходят странные вещи. Меняется топология пространства, из «плоского» евклидова оно переходит в пространства сложных порядков. В обычном мире системы из многих связанных протонов не существуют, а в канале БВ они конденсируются спонтанно… Начинают вдруг сказываться эффекты гипергеометрии, особенно разительны примеры с биологическими объектами.

Железовский вспомнил Тршеблицкого, хотел что-то сказать, но передумал.

– Это не наша физика, – продолжала Боянова, – это физика «а-ля Конструктор». Всех подробностей его появления в Системе ты можешь и не помнить, но на Марсе, похудевшем на одну треть после рождения Конструктора, надеюсь, бывал. Информации в управлении, а тем более в банках вашего отдела более чем достаточно. Если Большой Выстрел и не связан с Конструктором, то вы будете вооружены нестандартной концепцией жизни таких разумных колоссов, а подобные явления настолько неординарны, что я удивлюсь, если БВ не будет связан с чем-то вроде этого.

– Ты предполагаешь, что «пуля» – это Конструктор? – упрямо спросил Железовский.

Боянова едва заметно поморщилась. Она давно знала комиссара-два отдела безопасности, славившегося бульдожьей хваткой, недюжинной целеустремленностью и настойчивостью и неожиданной для такого накачанного силой человека-глыбы способностью к блестящей импровизации, но иногда Железовский становился удивительно прямолинейным.

– Я не сказала «да», милорд. – В голосе председателя СЭКОНа явственно прозвучала ирония. – Комплекс проблем под названием Конструктор потрясал ученых полстолетия после ухода самого Конструктора из Галактики. Ознакомься с полным сводом данных, накопленных твоими предшественниками, дай «пожевать» их Умнику, проанализируй все возможные связи БВ с явлением, продемонстрированным некогда родившимся Конструктором, и я созову вече. Мы с тобой одинаково ответственны перед человечеством за его космическую безопасность. Помни, «пуля» БВ достигнет Солнца через год… если ничего не случится.

– По данным научников, скорость роста канала замедляется, – нехотя проговорил Железовский и встал. – Я не совсем тебя понял, Забава, и у человеческой интуиции есть предел, но я знаю, что такое перестраховка. Я перестрахуюсь, хотя и не верю, что это след… вашего Конструктора.

– Вашего… – задумчиво повторила Боянова, пребывая явно в минорном настроении. – Боюсь, он станет общим. Ты прав, у человеческой интуиции есть пределы, как и у человеческой фантазии, нет их только у природы. Поэт как-то сказал: есть предел для печали, но нет для тревоги… Не забывай, что у нас с тобой есть еще один повод для тревоги: чужане.

вернуться

13

Проблемно-ориентированные банки данных.