Но уже днём он неожиданно для себя услышал об отстранении Медведевым Лужкова от власти в Москве, что просто ошарашило не только Платона, но и многих москвичей.
Ну, вот! Опять сглазил! Эти «Невские головастики» теперь уже окончательно достали трудовую московскую пчелу! – сокрушаясь, понял писатель.
Впервые и у Платона Петровича Кочета подорвалось личное доверие к Дмитрию Анатольевичу Медведеву, как и у того к Юрию Михайловичу Лужкову.
И тогда Платон предложил своим знакомым теперь считать 28 сентября Всероссийским Днём выказывания недоверия!
И лишь к концу года из интервью президента он услышал членораздельное объяснение причины этого, и согласился с ним, восстановив в своём сознании высокий президентский рейтинг.
– «Да! Деньги портят людей! Особенно большие деньги… больших и хороших людей!» – невольно вслух для Ксении согласился он с изложенными президентом фактами и приведёнными доводами.
Начался октябрь. Платон теперь жил дома, вечерами периодически сидя за компьютером. Углубляясь в своё творчество, которое просто поглощало его, он полностью отвлекался от всех иных забот и посторонних мыслей.
Но как-то раз от любимого занятия его неожиданно оторвал характерный звук пришедшей SMS-ки. И в очередной раз, устно послав подальше надоевшего оператора, Платон вновь углубился в свои занятия.
За ними он полностью становился самим собой. В эти моменты с него окончательно слетало ещё оставшееся вынужденное, наносное, искусственное, ему ненужное.
И он постепенно, строчка за строчкой, превращался в творца своих идей и мыслей, эмоций и переживаний, просто в ТВОРЦА!
И Платон действительно творил. За компьютером он распечатывал ранее написанные стихи, ещё раз редактируя их. Но текст прозы он набирал сразу, дополняя, подправляя, переделывая, переставляя и переиначивая его.
В общем, он работал серьёзно, причём много, практически все вечера, всё своё свободное, и не только, время. Он просто так привык относиться к своему любимому делу, отдаваться ему без остатка, а то и без оглядки, не тратя силы и время на пустое созерцание, и потребительское восприятие окружающей действительности, воистину, как настоящий творец и созидатель!
К сожалению, многие женщины не видят в своих мужьях проявлений Творца и Созидателя. К ним относилась также и жена Платона Ксения.
Невольно перечитывая свои старые, первые произведения, с целью их редактирования перед изданием, Платон увидел, что за прошедшие шесть лет его мастерство возросло, он стал выражать свои мысли точнее и сочнее.
И, главное, он теперь занимался делом, любимым и, как ему тогда казалось, важным делом – тем, чем он мог плодотворно заниматься с пользой для себя и для других людей.
Платон вдруг вспомнил, что ему ещё с детства было смешно смотреть на разного рода бездельников, в том числе, как ни странно, в частности, на поющих и особенно танцующих людей.
Почему-то в такие моменты он всегда смотрел на них свысока, невольно относясь к ним высокомерно. Хотя уже в молодости и ему самому приходилось часто танцевать, но только исключительно с целью познакомиться и в буквальном смысле тесно пообщаться с девушками.
Как-то одна из его знакомых откровенно созналась ему:
– «Танцы – это повод пообниматься с незнакомым мужчиной!».
Все эти золотые октябрьские дни Платон думал о целесообразности посещения концерта Жана Татляна в Кремле. Его смущало обилие других артистов, указанных в афише. Их вместе с ансамблями набиралось два десятка. Да и на даче дел, как всегда, было много.
Если каждый из них пропоёт хотя бы одну песню, то тогда, сколько же останется петь непосредственно самому Жану Арутюновичу?! – рассуждал раздосадованный поклонник.
А слушать других, да ещё за такие деньги, ему было ни к чему.
Своими сомнениями он делился и с близкими ему людьми, тоже почитателями творчества «Золотого Жана», но те, понимая коллегу, всё же дружно советовали сходить на концерт.
– «Платон Петрович! Но это же бенефис Вашего кумира! Да ещё в Государственном Кремлёвском дворце! Это же праздник! А все дела Вы всё равно не переделаете! А не пойдёте – будете потом жалеть и переживать!» – уговаривала неожиданно для неё засомневавшегося коллегу бывалая интеллигентная москвичка Галина Александровна, тоже хорошо знакомая с творчеством Татляна, любившая и уважавшая его.
Дни шли, и сомнения Платона постепенно стали рассеиваться.
Ладно! Живём ведь один раз! В конце концов, когда ещё мне доведётся его увидеть и услышать вживую? Да и я ведь никуда больше не хожу, пенсионерские деньги попусту не трачу! – начал он сомневаться.