Твердо решив не поддаваться мании преследования, я бодро двинулась к Лакавалю.
Проникнуть в замок оказалось совсем несложно. В надежно запертую дверь ломиться смысла не имело, зато полусгнившие доски, которыми было заколочено одно из окон, поддались легкому нажиму.
Проскользнув внутрь и прикрыв досками оконный проем, я очутилась в полной темноте. В кармане рюкзака лежал фонарик. Достаточно достать его, нажать на кнопку — и я увижу Лакаваль изнутри.
Я столько раз перечитывала распечатку письма Вали Корсаковой, что запомнила наизусть все, касающееся замка. Непосредственно местом силы, на котором могло осуществиться воплощение аватары, был шестиугольный зал с колоннами, в центре которого на полу был начертан магический круг.
Именно в этом зале тамплиеры и альбигойцы отправляли свои ритуалы. Здесь чаще всего являлись привидения и мерцали призрачные огни. Именно этот зал я и собиралась под завязку начинить “убойными сюрпризами”. На психику ван дер Вардена, до предела взвинченную церемонией воплощения аватары, эти милые игрушки должны были произвести поистине сокрушительное впечатление.
Достав фонарик из рюкзака, я передумала его зажигать. Вместо этого я ощупью двинулась вдоль стены. В пяти шагах от окна я обнаружила нечто вроде небольшой ниши. Забравшись в нее, я села на рюкзак и прислонилась спиной к стене.
Нажав кнопку подсветки циферблата часов, я запомнила время. Без пяти час. Подожду полчаса. Если кто-то действительно меня преследовал, скорее всего он последует за мной и в замок.
Через несколько минут жалобно скрипнули доски на окне. Я замерла, стараясь не дышать. Глаза успели адаптироваться к темноте, и она уже не казалась непроглядной, я различала какие-то неясные оттенки. Мрак, сгустившийся у окна, окрасился в более светлые тона. Светящуюся полоску пересекла черная тень.
Человек приземлился на пол почти бесшумно и замер. Сердце подпрыгнуло у меня в груди и застряло где-то в районе горла. Нет, не гожусь я ни в сыщики, ни в шпионы. Настоящий профессионал в такой штатной ситуации сохранял бы полное хладнокровие — а я что? Нервничаю, как школьник на первом свидании.
Машинально я открыла рот и перешла на глубокое бесшумное дыхание. В голове прокручивались отрывки из моих собственных книг, касающиеся техники слежки. Теория, которую до сих пор мне практически не доводилось применять на практике.
Контроль за дыханием, контроль за настроением и органами чувств человека, около которого ты находишься, отсутствие запахов, бесшумное чихание, бесшумный кашель, бесшумная отрыжка, бесшумное отправление естественных надобностей…
"Господи, о чем я только думаю, — оборвала себя я. — Какое, к черту, отправление естественных надобностей. Вряд ли этот тип проторчит здесь всю ночь”.
Приоткрытый рот обострял обоняние. Ноздри вздрогнули от коснувшегося их едва уловимого аромата. Он был мне знаком. Туалетная вода “Хуго босс”. Ею пользовался Бонгани. Так я и думала. Что ж, поиграем в прятки.
Как хорошо, что я не надушилась после того, как приняла душ! Будем надеяться, что негр меня не учует.
Постояв неподвижно несколько минут, Бонгани бесшумно двинулся в глубь замка. Он просто потрясающе ориентировался в темноте. Ни разу ни за что не задел. Сразу видно — настоящий профи. Я бы так не смогла. Интересно, чего ради негр решил за мной следить? Боялся, что я сбегу? А куда мне бежать? Или просто так, на всякий случай? Скучно ему стало, вот и увязался за мной.
Отсиживаясь в своем укрытии, я задумалась над тем, что делать дальше: Больше всего мне хотелось незаметно подкрасться к негритосу и швырнуть ему под ноги пару мин-сюрпризов в надежде, что он еще разок хлопнется в обморок. Поборов искушение, я отказалась от столь соблазнительной мысли. Удовольствие я, конечно, получу, но зато весь план полетит к черту. Дело прежде всего, тем более что речь идет о моей жизни.
"Посижу здесь часика три, — подумала я. — Скорее всего Бонгани уберется из замка тем же самым путем. Заодно потренируюсь сидеть в засаде — когда еще представится такая блестящая возможность!”
За два часа, посвященные медитативному упражнению по “расширению чувственной оболочки”, мое восприятие обострилось настолько, что я ощутила приближение негра задолго до того, как смогла различить его движения и запах туалетной воды.
Доски на окне скрипнули и отодвинулись, пропустив полоску тускло-серого света, свет заслонила тень, а затем доски вернулись на место.
На всякий случай я подождала еще двадцать минут, а потом медленно поднялась, чувствуя, как затекло все тело.
Интересно, чем занимался Бонгани все это время? Искал меня? Не исключено. Замок-то ведь большой. А что, если он вернется в пансион, выяснит, что меня нет, и снова отправится сюда, на поиски?
Я посмотрела на часы. Половина четвертого утра. Скоро начнет светать. Пора приниматься за работу.
— Как спалось? — ехидно спросил Бонгани.
Я зевнула и поморщилась от ударившего в глаза света.
— Сколько времени?
— Час дня.
— Так рано? Зачем ты меня разбудил?
— Соскучился, — усмехнулся негр. — Обедать пора.
— Вот и обедай, — проворчала я. — А я спать хочу.
— Чем это ты ночью занималась?
— Вообще-то это личный вопрос, но я на него отвечу. Летала на шабаш ведьм. Отплясывала буги-вуги с Ункулункулу. Теперь дай мне наконец поспать.
— Я всего лишь хотел напомнить, что в три часа к нам присоединится ван дер Варден.
— А Ник? Он уже приехал?
— Еще нет. Но он звонил, что скоро будет.
— Мандала у него?
— У него, не беспокойся.
— Разбудишь меня, когда приедет Ник, — зевнула я.
— Похоже, ты неплохо повеселилась этой ночью, — подмигнул мне негр.
Мистер Гуманность прибыл в Три-сюр-Минервуа в сопровождении четверки дюжих телохранителей, под пиджаками которых, приглядевшись, можно было заметить выпуклости, наводящие на мысль об огнестрельном оружии, ношение которого в цивилизованной Европе, в отличие от варварских Соединенных Штатов, категорически запрещалось законом.
— Где мандала? — даже не поздоровавшись, с порога задал вопрос мистер Гуманность.
Буквально за пару минут до его появления я совершила героическое усилие и поднялась-таки с кровати.
— У Ника, — ответила я.
— У меня, — поправил Бонгани.
— У тебя? — удивилась я. — Неужели Мил-лендорф добровольно отдал ее тебе?
— Не совсем добровольно, но отдал.
— Где Ник?
— С ним все в порядке, — уклончиво ответил негр.
— Мандала! — теряя терпение, рявкнул ван дер Варден. — Немедленно дай ее мне!
— Вот она, хозяин.
Бонгани вынул из кармана квадратный предмет, завернутый в кусок черного бархата.
Из груди южноафриканского философа вырвался исполненный нетерпения полувздох-полустон. Холеные пальцы рванули ткань. На почерневшем от времени серебре золотым глазом сверкнул топазовый кабошон.
— Надеюсь, вы довольны, — сказала я. — Теперь вы оставите нас в покое?
Не слушая меня, мистер Гуманность что-то бормотал, жадно ощупывая талисман. В торопливо-невнятном потоке английской речи я разобрала слова “Калки аватар” [13], “Кали-Юга”2, “всадник на белом коне”, “божественная инкарнация”, “седьмая раса круга”, “разрушение мира” и прочие, столь любезные сердцу мистиков, теософов и эзотериков забористые выражения.
"Похоже, парень готовится к концу света, — подумала я. — Он даже более сумасшедший, чем я думала”.
— Сегодня что, ожидается конец Кали Юги? — на всякий случай уточнила я. — Вроде по буддийским расчетам до него еще осталось с десяток-другой веков.
— Конец света наступит тогда, когда мне будет удобно, — высокомерно усмехнулся ван дер Варден.
— Вот и отлично. Я выполнила свою часть сделки. До свидания. Пойду готовиться к концу света.
— Не так быстро, — остановил меня мистер Гуманность.
— Вам чего-то еще не хватает для счастья? — удивилась я. — Волшебной палочки, философского камня, эликсира молодости, оригинала священной книги Гермеса Трисмегиста? Только пожелайте, и я немедленно их вам доставлю.
13
Калки аватар (санскр.) — “Аватара Белого Коня”, который будет последним воплощением Вишну, согласно браминам; Майтрейи Будды, согласно Северным буддистам; Сосиоша, последнего героя и Спасителя зороастрийцев, по утверждению персов; и “Праведного и Истинного” на белом коне (“Откровение Иоанна Богослова”, XIX, 2. При явлении миру десятого аватары небеса разверзнутся, и Вишну появится “восседающим на молочно-белом коне, с поднятым мечом, сверкающим подобно комете, для окончательного уничтожения грешников, награждения благочестивых; обновления и “восстановления чистоты”. Это должно свершиться в конце Кали Юги. Конец каждой Юги называется “разрушением мира”, так как земля изменяет при этом свой внешний вид, затопляя одну систему континентов и поднимая другую