— «Жаль, что мы не можем оседлать их», — подумал Гаррик. — «Это дало бы нам преимущество перед крысами». Вслух он сказал: — Теноктрис, если Боги исчезли — или, в любом случае, если они не существуют в настоящем, что это значит для нас? Я имею в виду, в будущем?
Теноктрис снова пожала плечами. — Ну, возможно, ничего, — ответила она. — В конце концов, это мир, в котором я жила всю свою жизнь до самого недавнего времени: мир, в котором не существовало Великих Богов.
— Но вы говорили, что были неправы? — спросил Гаррик, нахмурившись.
— Да, но это то, во что я верила в то время, — сказала она с улыбкой. — Несмотря на все свидетельства обратного, я поверила в это. Поэтому мне нетрудно представить себе мир, в котором Боги не существуют на самом деле, а не просто не существуют в моем воображении.
Гаррик представлял себе мир без Великих Богов. Он никогда не сомневался в Их существовании — люди в деревушке Барка не сомневались в Богах, — но Они не были важной частью его жизни. Рейзе предлагал Владычице крошку и капельку эля за семейными трапезами, но по-настоящему Гаррик поклонялся только грубой каменной резьбе Дузи на холме, возвышающемся над южным пастбищем. Пастырь, Кто защищал мир, был слишком велик, чтобы беспокоиться о настоящих пастухах, но маленький Дузи мог найти заблудившуюся овцу или отвести молнию от вяза, который укрыл пастуха от внезапной грозы. Так что, возможно, это действительно не имело большого значения. Гаррику было не по себе от этой мысли, но более серьезным проблемам, стоящим перед королевством, не было конца.
— Трудность в том, что я не уверена, что трон, так сказать, останется пустым, — продолжила Теноктрис.
Кровавые Орлы прошли этот участок гуськом, но, все-таки, было место для двух лошадей в ряд, или почти так. Гаррик кивнул, и Теноктрис рванула вперед; он следовал достаточно близко, чтобы его лошадь уткнулась носом в ее левое бедро.
— Конечно, Боги Паломира надеются заполнить пустоту, — сказала она. — И мы надеемся, конечно, разочаровать их. Однако я сильно сомневаюсь, что они являются единственными силами, которые хотят править в эту эпоху. И они, возможно, не худший из возможных вариантов.
— Сначала о главном, — пробормотал Гаррик.
Передовой отряд подал сигналы своему капитану с тем, что казалось веселым энтузиазмом; возможно, они преодолели заболоченный участок. Если так, то посыльным пришло время повернуть назад и донести разведданные до основных сил армии. Но настанет еще один день, и еще один день за днем; и у каждого будут свои проблемы.
Гаррик приподнялся в стременах, чтобы размять ноги; его мерин без энтузиазма заржал. — Сначала о главном, — повторил он. Он понимал, что просто устал, очень устал; телом, а теперь и душой, думая о Великих Богах. Интересно, когда это прекратится?
— Для таких людей, как ты и я, парень, — сказал Карус, стоя, уперев руки в бока, на зубчатых стенах, — это прекратится, когда мы умрем. И, кажется, что для некоторых из нас это не прекратится даже тогда. Призрак древнего короля-воина запрокинул голову и рассмеялся, но прошло мгновение, прежде чем Гаррик тоже смог рассмеяться.
***
Три большие антилопы, чьи рога изгибались, как крылья лиры, стояли на берегу и широко раскрытыми глазами смотрели на речное судно, когда Далопанцы проплывали мимо. Они казались испуганными.
— Капитан Сайрг? — обратилась Илна. — Есть ли шанс раздобыть немного свежего мяса.
Лицо капитана исказилось от гнева; он притворился, что не слышит ее. Члены экипажа, возможно, действительно не слышали. Они продолжали грести с регулярностью водяного колеса с тех пор, как земля начала слегка подрагивать после рассвета. Небо было бледным, и его оттенок напомнил Илне желтое горло лягушки. Ей это не нравилось, а вибрация не нравилась еще больше, хотя она и не предполагала, что она причиняет какую-либо боль.
Вместо того чтобы быть мутной и непрозрачной, поверхность реки стала такой же мелко зазубренной, как поверхность напильника. Конечно, это не значило, что есть особые причины заглядывать на дно реки.
Илна не знала, где они находятся, кроме того, что они в пути уже несколько дней к северу от Панды; она никогда особо не разбиралась в географии. Это озадачивало некоторых людей, когда она росла, потому что Илна ос-Кенсет была больше всех связана с внешним миром в деревушке Барка.
Ее ткани продавались в Сандраккане, Орнифале и даже Серианам, которые пряли шелк из коконов гусениц и отправляли его знати по всем Островам. Торговцы сообщали ей размер и толщину ткани, которую они хотели бы приобрести для тех мест, где они будут ее продавать. Узоры были собственным дизайном Илны, а названия островов, на которые отправлялась ткань, были для нее просто названиями.
Ингенс пробормотал цифры, откладывая угломер, с помощью которого он только что осматривал скалистый холм на северо-востоке; это была первая реальная особенность ландшафта с тех пор, как они отъехали от Панды. Он продлил параллельные линии, которые рисовал на полоске бумаги, и добавил пометку на полях. — Это карта реки, — пробормотал он Илне. — Для последующих путешествий.
— Я понимаю, — отозвалась Илна, затем нахмурилась, потому что не была уверена, что это так. Она понимала, что отметки на карте говорят людям о том, где что находится в мире, но ей они ничего не говорили. Она всегда знала направление, но место — скорее здесь, чем «там» — никогда не было частью ее мира.
Ингенс указал на холм, который, как показалось Илне, находился на их пути, хотя то, как река извивалась по плоскому ландшафту, не позволяло быть уверенным.
— Это Ортран, — сказал он. — Остров Ортран до Изменения. Тогда на нем не было никого, кроме рыбаков. Я не знаю, что они делают теперь, когда моря больше нет. Возможно, ловят рыбу в реке, поскольку они находятся в излучине реки. Пока Ингенс говорил, он разворачивал полосу между двумя палочками, как обычный свиток для чтения. Часть, на которой он уже написал, была длиной в локоть, шириной с самый большой ткацкий станок, какой Илна держала дома. Хранила там, где, по ее мнению, в данный момент находился ее дом.
— Эти записи будут полезны? — спросила Илна. — Потому что мне показалось, что русло реки постоянно меняется. Даже в центре пролива мы сели на мель. Словно подчеркивая то, что она только что сказала, часть берега впереди них медленно обрушилась в реку, увлекая за собой дуб значительных размеров. Пенящаяся вода поднялась и выплеснулась в их сторону, хотя казалось, что это не представляет никакой опасности для их судна. Дерево изгибалось и переворачивалось, двигаясь вниз по течению; грязь стекала с его корней и выводила его из равновесия.
— Я не знаю! — ответил секретарь. Затем он поморщился и продолжил более спокойно: — Нужно же что-то делать, госпожа. Этот звук очень тревожит.
— Было ли так, когда вы поднимались вверх по течению? — спросила Илна. Она никогда раньше не была на этом участке реки и считала, что то, как все дрожало, было нормально. Конечно, это было неприятно, но в этом не было ничего необычного.
— Ничего подобного не было! — ответил Ингенс. — Я думал, я задавался вопросом, я имею в виду… Он взял себя в руки и встретил холодный взгляд Илны. — Интересно, имеет ли это какое-то отношение к исчезновению Мастера Хервира, госпожа?
— «С какой стати это должно быть?» — подумала Илна, но решила, что это законный вопрос. Она начала заплетать шнурки, которые были у нее в руках, как бы в ответ. Конечно, все было связано со всем остальным, но, похоже, Хервир имел к тряске не больше отношения, чем к ценам на шерсть в Сандраккане…
— Извините, мне не следовало совать нос в ваши дела, — прорычал Ингенс тоном смущенного гнева. Он снял крышку с медной чернильницы, чтобы продолжить писать на своей карте.
Илна посмотрела на него скорее удивленно, чем сердито. — «О, он думает, что я проигнорировала его вопрос и начала вязать, вместо того чтобы даже сказать ему, что это не его дело». — Извините, Мастер Ингенс, — сказала она. Ей было жаль: она, действительно, общалась неадекватно, что было проблемой, с которой она регулярно сталкивалась при общении с людьми. Конечно, это была веская причина избегать общения с ними, но не было никакого оправдания плохому отношению к работе, которую она начала. — Я искала ответ, гм, здесь, в узоре. Не похоже, что...