— Ваш муж ожидает нашего прихода? — спросила Илна. На ходу она вязала узоры, но из вежливости не смотрела на них. Она тоже предпочитала быть в хороших — ну, нейтральных, в ее случае, — отношениях с теми, с кем ей приходилось иметь дело.
— Мой муж Хаттон умер три дня назад, госпожа, — ответила Бринчиза с холодной веселой улыбкой. — Это одна из причин, почему мне нужна ваша помощь. Но наш разговор может подождать, пока мы не отдохнем в моей мастерской. Она сделала паузу и указала на дом справа от нее. Слуга в знакомой темной ливрее придержал створку богато украшенной двойной двери.
Илне пришло в голову, что она не слышала, как разговаривают слуги Бринчизы, хотя на вид они были совершенно обычными. Возможно, они просто были хорошо обучены. Она вошла и начала подниматься по лестнице из темного дерева. Другая лестница рядом с этой вела вниз, в подвал.
Позади нее Ингенс подал голос: — Госпожа Бринчиза? Этот дом — как вам удалось его построить?
Илна оглянулась через плечо. Бринчиза, тоже оглянулась, поднималась вслед за Илной по лестнице, но Ингенс все еще стоял на улице, уставившись на фасад здания. — Все остальные дома каменные, — сказал он, переводя взгляд на Бринчизу, — но ваш кирпичный.
— Мы с мужем предпочитаем кирпич, — ответила Бринчиза. — И хотя это вас не касается, мы построили его не здесь, а перенесли его из другого места. Она сделала паузу. Если раньше ее голос звучал холодно, то теперь он был суровым, как зимняя гроза, когда она продолжила: — Теперь вы можете либо войти, либо остаться там, Мастер Ингенс. Чего вам не стоит делать, так это снова беспокоить меня своими вопросами. Вы поняли?
— Да, Госпожа, — пробормотал Ингенс, опустив голову и не поднимая ее, когда входил в дом. Бринчиза повернулась и встретилась взглядом с Илной. Тем же холодным тоном она спросила: — У вас есть что добавить, госпожа?
Илна слабо улыбнулась. — Я тоже предпочитаю кирпич, — отозвалась она. — Хотя это никого не касается.
Бринчиза подождала мгновение, затем усмехнулась. — Хорошо, госпожа, — сказала она. — Мы можем помочь друг другу. Моя мастерская находится на верхнем этаже, так что проходите туда, если не возражаете.
Илна рассеянно считала этажи, быстро завязывая узелки на ткани: один, и еще один, и еще один, и, наконец, еще один; по пальцам одной руки — четыре. Дом Бринчизы был не только сделан из другого материала, чем остальной Гаур, он был выше. Лепные барельефы, вделанные в кирпичную кладку над окнами, были, на вкус Илны, слишком вычурными, но она вынуждена была признать, что они сделаны со вкусом. На каждом этаже был центральный холл с расположенными вокруг него дверями.
В самом верхнем коридоре была только одна дверь, закрытая, как и остальные. Илна остановилась рядом с ней и подождала, пока остальные присоединятся к ней. Бринчиза коснулась панели; щелкнула невидимая защелка, и дверь распахнулась. — Входите, госпожа, — сказала она. — И вы тоже можете войти, Мастер Ингенс, но помните свое место.
Секретарь кивнул. Его лицо было напряженным, но он успешно скрывал обуревавшие его эмоции.
За исключением холла и лестницы, верхний этаж представлял собой единственную высокую комнату, освещенную через потолок, покрытый пластинами слюды; который создавал слабое голубоватое мерцание. Стены были расписаны фресками основного цвета свежих сливок. Дверной проем и ниши обрамляли зелено-золотые круги — окон не было, — а в верхних регистрах плавали морские существа.
Илна остановилась у самой двери, почувствовав, как под подошвами ее босых ног захрустел песок. Она посмотрела вниз. То, что она приняла за серый каменный пол, оказалось тонким слоем измельченной пемзы, нанесенной на плотно прилегающие плиты бледного мрамора. Она посмотрела на Бринчизу.
— Это для моего искусства, госпожа, — сообщила Бринчиза. — Чтобы не осталось следов от заклинаний, которые помешают дальнейшей работе. Не волнуйтесь — песок не последует за вами из комнаты.
Илна фыркнула. — Вы ошибаетесь, что они не оставляют следов, — отреагировала она. — Но для меня это не имеет значения.
Ингенс последовал за женщинами внутрь; дверь за ним закрылась, хотя ее никто не трогал. Секретарь сцепил руки перед собой; он медленно повернул голову, чтобы осмотреться, но его тело было таким напряженным и прямым, будто он был привязан к столбу.
Более ранние заклинания Бринчизы действительно оставляли следы, несмотря на тщательность, с которой разгребали песок, но тот факт, что Илна могла видеть оставшийся узор, не означал, что он имел значение даже для сил, от которых зависела вселенная. Она так отреагировала на Бринчизу за ее предположение, что Илна боится испачкать ноги. Бринчиза, очевидно, изолировала себя от реалий жизни даже в этом значительном городе; она, вероятно, не могла представить грязь фермерской деревушки. Что вызвало еще один вопрос…
— Госпожа? — обратилась Илна. — Вы прибыли сюда из другого места, не так ли?
— Я не буду обсуждать место, откуда мы прибыли! — ответила Бринчиза. Она была заметно рассержена, но Илне показалось, что в ее голосе она услышала и страх. — Это не касается никого, кроме меня и Хаттона, а теперь только меня!
— Да, — отозвалась Илна, молча радуясь, что преодолела сдержанность собеседницы. — Но причина, по которой вы прибыли сюда, касается меня, поскольку я тоже здесь. И... Она слабо улыбнулась, чтобы следующие слова не прозвучали как прямое обвинение. — Я пришла сюда по делу, которое меня очень беспокоит.
Бринчиза скорчила кислую мину и кивнула в знак извинения. — Да, конечно, — сказала она. — Я уверена, что вы уже догадались, что Ортран сейчас является связующим звеном великой силы, но остров рыбаков, существовавший в вашей прежней вселенной, имел обратное значение. Он отталкивал использование искусств. Изменение, как вакуум, втянуло Гаур и его ближайшее окружение сюда.
Илна обдумала то, что ей только что сказали. Она не заметила никаких трудностей в том, чтобы выпроводить назойливых рыбаков, но и не связала особо сложного узора. Как бы то ни было, Бринчиза ответила на ее вопрос прямо и вполне правдоподобно. — Хорошо, — сказала она. — Чего вы от меня хотите?
Впервые с тех пор, как она вошла в комнату, Илна нашла время, чтобы осмотреть ее обстановку. С потолка свисало чучело морского волка, молодой самки длиной не больше вытянутой руки. На некотором расстоянии от челюстей, полных конических зубов располагались другие звери. Недалеко от ящерицы был ряд серебряных колец вокруг общего центра, каждое кольцо с золотой бусинкой где-то на окружности.
Илна, должно быть, вопросительно нахмурилась, потому что Бринчиза сказала: — Это планетарий. Его можно отрегулировать так, чтобы показать относительное положение всех тел на небосводе. Илна не знала, что такое «небосвод», не говоря уже о том, что такое «тела». Она предположила, что это не имеет значения.
Кирпичные колонны, выступающие в комнату, поддерживали крышу. На нижних этажах в нишах, вероятно, были прорезаны окна, но в этой рабочей комнате стены были сплошными; пространство было заполнено книжными полками и стеллажами для свитков. В одном конце длинной комнаты стоял глиняный саркофаг, отлитый в форме пухлой женщины, которая улыбалась с наигранным идиотизмом. В другом был скелет, стоящий вертикально в деревянном шкафу — Илна не могла сказать, как он был закреплен; казалось, что он стоял нормально. И еще была ванна из мыльного камня, в которой лежал труп, чья коричневая и восковая плоть лежала поверх костей. Эти предметы были более впечатляющими примерами атрибутов шарлатанов, которые периодически появлялись в их деревушке, их принадлежности перевозились на спинах измученных мулов. Бринчиза, кем бы она еще ни была, шарлатанкой не являлась.