Бринчиза хранила молчание, наблюдая, как кошка следит за действиями людей, но держится от них в стороне. — Потом я повешу его так, чтобы он освещал пещеру.
— Это недалеко, — сообщила волшебница. Тот факт, что она заговорила, был неожиданностью. — Двадцать футов, не больше.
— Прекрасно, — отозвалась Илна, — но мне все равно нужен свет. Она предполагала, что опустится в разлагающиеся трупы, останки столетий. Она не была брезгливой, но если можно не наступать на острие гниющей кости, лучше этого не делать.
— Мне опустить вас, госпожа? — мягко спросил Ингенс. Он казался искренне обеспокоенным, что имело для Илны не больше смысла, чем другие части этой головоломки. Что ж, ее собственная задача была достаточно простой.
— Нет, — ответила она. — Я спущусь сама. Она повернулась и начала спускаться по веревке. Лён наполнил ее разум воспоминаниями о террасных полях, поднимающихся из широкого коричневого потока — нет, не Норт Ривер, по крайней мере, не настоящего Норт Ривер. Солнце было ярким и жарким, и маленькие голубые цветочки покачивались на длинных изогнутых стебельках. Было приятно прикасаться к веревке, потому что она изолировала ее от скал. Внизу ее ждала древняя смерть. Но пока цветы льна улыбались солнцу.
***
— Поскольку у вас здесь есть оракул... — начала разговор Лайана.
— Пожалуйста, садитесь, миледи, — сказал Аминей, указывая на подушки вдоль левой стены круглой комнаты. Он сидел с другой стороны, а на столе стояла ваза с фруктами, ломтик темно-желтого сыра и серебряный кувшин с крышкой и такой же бокал. — Да, не хотите ли чего-нибудь освежающего?
На двери в другом конце комнаты было три замка, все они были установлены посередине. Дверная панель выглядела достаточно крепкой, чтобы служить уличной дверью в городе, где людям приходится беспокоиться о грабителях.
— В этом нет необходимости, — ответила Лайана, отмахиваясь от предложения левой рукой. — Осмелюсь сказать, просто нет времени. Мне и моим коллегам нужно расспросить Древесного Оракула. И то, что я говорю... Она остановила протест священника поднятым пальцем. — … значит, что, поскольку у вас есть оракул, вы знаете, что к Дариаде приближается Червь. Город обречен, если мы не остановим это существо.
Кроме второй двери, в комнате было не на что смотреть. Вдоль стен стояли прочно соединенные друг с другом ящики для хранения вещей, а над мягкими сиденьями штукатурка была расписана фресками с изображениями фонтанов. Кэшел любил живопись; они были единственной вещью, которую он находил в городах, о которой сожалел бы, если бы не уехал из деревушки Барка. Казалось, не было особой причины рисовать фонтан, когда можно было бы сделать настоящую вещь примерно так же просто.
— Вы не понимаете всей сложности того, что говорите, — сказал Аминей, медленно качая головой в знак разочарования. — Коллегия Священников — все мы, трое, а не только я один — должны рассмотреть просьбу, и...
— Меня не волнуют эти трудности, — заявила Лайана, словно выплевывая слова. — Меня, конечно, не волнуют ваши процедуры — и вас тоже не должны, поскольку вы и весь ваш город будете уничтожены, если моя помощница Леди Расиль... Она указала на Расиль, которая ухмыльнулась, но держала язык за зубами. — … которая является волшебницей, способной найти решение. Чтобы достичь этого, она считает, что ей нужно увидеть Дерево.
— Волшебница? — изумленно переспросил Аминей. Он уставился на Расиль, затем снова на Лайану. — Вы имеете в виду это... жи…
— Стоп! — перебила его Лайана. — Если вы еще раз употребите слово «животное» по отношению к моей подруге, Мастер Кэшел собьет вас с ног. Вы сможете это сделать, не так ли, Кэшел?
— Да, мэм, — ответил Кэшел. Дубинка была бы удобнее, но и посох тоже сделал бы свое дело. Он подумал, что, вероятно, смог бы справиться с крупным мужчиной вообще без оружия, но, борясь внутри помещения, рисковал раздавить женщин, как давит поросят переворачивающаяся свиноматка.
— Что касается вашего вопроса, то да, — продолжила Лайана более спокойно. — Расиль — волшебница. А теперь отведите нас к оракулу.
Аминей вздохнул и положил хлеб и нож на низкий столик. — Вы, похоже, тоже, — сказал он. — Это неуместно, но какое это имеет значение, если опасность настолько серьезна, как мы думаем? Настолько серьезна, как вы говорите, миледи. Но я предупреждаю вас, — он оглядел их троих. — Мы уже пробовали сами, соблюдая все ритуалы. Но Дерево нам ничего не сказало. Ничего!
— А теперь, пожалуйста, Мастер Аминей, пойдемте, — сказала Лайана. Она совершенно не была такой резкой, как мгновение назад, но и не ожидала возражений.
— Да, да, — устало отозвался священник. Он повернулся к своему слуге. — Анско, пойди, скажи Мастерам Хильфе и Конуину, что я веду знатную даму и ее свиту в Ограду. Если они захотят присоединиться к нам, им лучше поторопиться. Он замолчал, нахмурившись. — Лучше сначала иди к Конуину, — сказал он, поправляясь. — Я не могу представить, что Хильфе захочет выйти из своей конторы в такую рань.
Слуга кивнул и затрусил прочь. По разочарованному выражению его лица Кэшел догадался, что парень хотел посмотреть, что произойдет дальше. Аминей взял ключ, привязанный к его тяжелому кожаному поясу. Кэшел ожидал, что он пойдет к задней двери, но вместо этого он опустился на колени возле одного из сундуков.
— Знаете ли, жрецы Древа избираются на трехлетний срок, — пробормотал он, вставляя ключ в замок сундука. Возможно, Лайана знала об этом; Кэшел, конечно, нет. — Один раз в год избирается верховный жрец. Я счел это за честь и подумал, что оно того стоит, но сейчас это дело... Он поднял крышку. В сундуке не было ничего, кроме еще трех ключей. — Я не знаю, что делать, никто из нас не знает! — продолжил Аминей. — К нам приближается армия головорезов с чудовищем — все говорят, что они идут за Оракулом! У нас здесь есть беженцы из Телута, они рассказали нам, что произойдет. Я несу ответственность, и я не знаю, что делать!
Он поднялся с тремя ключами в руке. Это были ключи с тонкими штифтами на торцах, которые вставляются в скважину и поворачиваются. — Предполагается, что каждый из нас всегда должен иметь свой ключ при себе, — сказал он, — но садовникам нужно входить и выходить в любое время. Это, ну...… И в офисе всегда должен быть один священник. Это само по себе неудобно.
— Вы делаете то, что должны сделать, Мастер Аминей, — твердо сказала Лайана. — Вы передаете проблему Червя в руки тех, кто, возможно, сможет ее решить.
Священник фыркнул. — Правда? — спросил он, вставляя три ключа в три замка. — Что ж, я надеюсь, что вы правы, но это не имеет значения. Поскольку я не знаю, что еще можно сделать, что было бы лучше. Он повернулся и посмотрел на Лайану. Выражение его лица было такое, будто он только что узнал, что вся его семья погибла. — Я вообще не знаю, что делать! — повторил Аминей. — Кроме как убежать, но я этого делать не буду.
Лайана прошла мимо священника и повернула ключи один за другим. Каждый засов открывался с громким щелчком. Она посмотрела на жреца. — Мы тоже не будем убегать, Мастер Аминей, — сказала она. — Именно поэтому мы здесь. А теперь ведите нас к Дереву. Вместо того чтобы самой отодвинуть панель, Лайана отошла в сторону. Аминей криво улыбнулся и открыл дверь, пропуская их внутрь. За дверью было что-то похожее на другую комнату, только эта была размером со стадион, а крышей служили ветви и листья деревьев, растущих вокруг внутренней стороны стены. Это было одно дерево.
Каждый ствол соединялся с другими стволами, точно так, как это выглядело снаружи стены. Ветви выгибались над головой, как балки невероятно большого зала, соединяясь друг с другом деревянной паутиной.
— Сюда, — сказал священник, уводя их влево за изгиб ограды. — Камень Вопроса находится на другой стороне анклава.
Земля здесь была голой, сухой и утрамбованной за долгие годы. Единственным подлеском, который видел Кэшел, если его можно было так назвать, был мох в тех местах, где сквозь слой грязи пробивались камни. Почва под листьями и ветвями получала не больше солнечного света, чем на крытом соломой крыльце. Поэтому она была бесплодной, а не потому, что садовники, о которых говорил Аминей, выкопали все, кроме корней Дерева. Хотя корни были повсюду.