— Опять справа! Это было неловко, но не следует ожидать, что другой парень в драке будет делать то, что облегчит тебе задачу. Кэшел снова ударил посохом, не совсем уверенно, но к этому времени он уже понял, что жаба не задерживается на месте достаточно долго, чтобы воспользоваться его потерей равновесия.
Существо уворачивалось от посоха, но у него не было времени подумать об этом. Как только его глаза улавливали движение, существо исчезало. Как и в этот раз. Размер жабы был, ну, в общем-то, фактором — и с самого начала Кэшел не особо беспокоился о драке — но жаба явно не хотела использовать свой объем и, вероятно, силу. Ее пятнистая масса возникла из ничего, а затем исчезла в мгновение ока, отчего она больше походила на облако, чем на врага.
Так думать было опасно, поэтому Кэшел убедился, что доводит каждый удар до конца. Последний поворот означал, что он снова оказался лицом к стене каньона, желто-красному песчанику с поверхностью, которая притворялась крошащейся. Труп, просто шкура, мертвого демона был прижат к скале, куда он, должно быть, не заметив, отбросил ее. Или, может быть, это сделала жаба? Касается ли она земли, когда мелькает в воздухе?
— Позади тебя! Кэшел развернулся на левой ноге; это означало, что дуга была на волосок длиннее, но это помогло ему закрепиться и немного отодвинуться от края каньона. Удар по скале при замахе быстро завершил бы этот бой…
Лайана и Расиль были там, где и были. Волшебница насыпала на землю перед собой фигурку из стеблей тысячелистника. Откуда у нее было время? Кэшел замахнулся, ведя правой рукой вперед. В то же время Расиль рубанула своим атаме из черного камня. Жабы не было/была…
Красный волшебный свет замерцал над огромным телом. Это был едва различимый цвет, похожий на пыль, осевшую на обнаженное лезвие меча. Жаба не исчезла.
Посох ударил по левой стороне плоской головы жабы. Кэшел хмыкнул; ребро его правой руки кольнуло так, будто он ударил по стволу дуба. Его удар проломил бы ствол дуба, и он был достаточно силен, чтобы хрустнули кости и в черепе жабы.
Существо пошатнулось, вскинув ручки, такие маленькие, что они выглядели глупо на таком большом теле. Черная кровь потекла из того места, куда ударил посох, а также из левой ноздри жабы. Кэшел крутанул посох по часовой стрелке, оттягивая удар так, чтобы наконечник промахнулся, если жаба отскочит назад. Это сработало, как и предполагал Кэшел. Вместо того чтобы закончить дугу, он двинулся вперед. Всем своим весом он направил посох на существо, будто вонзал копье. Его наконечник ударил по основанию широкой шеи жабы, на этот раз тоже раздробив кости. Жаба была слишком велика, чтобы удар сбил ее с ног, но она отступила на шаг, потом еще на шаг. Ее крошечные ручки вращались, как ветряные мельницы; на кистях были острые ногти и всего по четыре пальца.
Кэшел перевел дыхание. Он взмахнул посохом, пытаясь сломать жабе левое колено. Существо дернулось к нему, так что удар пришелся по бедру. Ноги у него были как у быка, так что ничего не произошло, кроме боли, пронзившей покалывающую ладонь Кэшела. Широкая пасть жабы открылась, но язык, который пронзил маленького демона, теперь вывалился наружу, как неплотно свернутая веревка. На кончике был шип, от которого отходили три полые кости, каждая размером с палец. Он извивался по земле в направлении Кэшела. Он наступил на него — его мозоли были твердыми, как копыта — и вонзил посох в морду жабы.
Он не думал, что удар пришелся точно в цель, а может, и нет, но жаба перевернулась на спину и начала биться. Кэшел все еще стоял на ее языке; он чувствовал, как тот извивается, словно змея. Он сделал полный шаг назад, чтобы зазубренный конец не поранил его, если он будет вращаться, когда существо будет умирать. Он не думал, что жаба собирается высосать его досуха, как это случилось с маленьким демоном, но Кэшела достаточно часто били и резали в его жизни, чтобы он избежал этого, если был простой способ. Впрочем, особой трепки не было.
Руки и ноги жабы задрожали и продолжали подрагивать, но это было совсем не похоже на то, как бегает курица, которой отрубили голову. Он предположил, что прямой удар в горло, должно быть, раздробил ей трахею. Это был не самый лучший способ умереть; но если этому суждено было случиться, он не возражал, чтобы это случилось с этим существом. Оно не походило ни на какого-либо Господа, лежа на песчаной почве и дрожа. Кэшел не сводил глаз с умирающей жабы, но он не был бы хорошим пастухом, если бы не почувствовал, что Лайана и Расиль подошли, чтобы присоединиться к нему.
К этому времени он уже понял, что это безопасно, но все равно отступил на пару шагов, чтобы не было ни малейшего шанса, если жаба подпрыгнет и схватит женщин прежде, чем он успеет ее остановить. — Спасибо, Расиль, — сказал он, чуть повернув голову, чтобы показать, что он не проявляет неуважения. — За то, что вы так его удержали. Я не знаю, как долго я смог бы продержаться, если бы он продолжал так скакать.
— Я думаю, что дольше, чем он мог бы продолжать атаковать, воин, — ответила Расиль. — Теноктрис говорила о твоей силе. Я не сомневалась в суждениях такого великого волшебника, как она, но… она не преувеличивала.
Показались демоны, немного отодвигаясь от стен из песчаника или просто изменяя цвет своих шкур на светло-серо-голубой, который, казалось, был, когда они не пытались спрятаться. Несколько особей подошли ближе, пробираясь вперед, как ягнята, которые не были уверены, что их ноги выдержат их.
— Ты победил Господа? — пропищал ближайший. По бокам от него, немного позади, стояли двое. Кэшел задумался, были ли они теми же, что и раньше. — «Вероятно», — подумал он, но не был уверен. Овцы не меняли цвет так, как это делали демоны.
— Лорд Кэшел убил чудовище, которому вы позволили охотиться на себя! — заявила Лайана голосом, который зазвенел от скал. Сера в этом воздухе сделала его грубым, но она все равно звучала как королева. — Лорд Кэшел освободил вас! Она махнула правой рукой туда, где лежала жаба.
Кэшел услужливо отступил в сторону, чтобы все демоны могли взглянуть на своего Господа, дергающегося на земле.
— Он мертв? — спросил предводитель. — Он мертв? — хором повторили четверо позади него. Это было все равно, как наблюдать за игрой ряженых, когда они проходили по району. Пятеро демонов побежали к жабе. Другие тоже приближались, хотя и не бежали. Их было много, по крайней мере, десяток десятков; больше, чем Кэшел видел, когда они впервые прибыли сюда. Он отошел подальше с их дороги.
Потянувшись, он присел на правую ногу, чтобы осмотреть подъем левой, так как довольно сильно порезался выше мозолей. В почве было что-то острое, осколок кварца, как он предположил, который он не заметил, пока быстро двигался. Присев на корточки, он достал из сумки маленькую бутылочку с ланолиновой мазью и намазал ею порез.
— Он мертв! — закричали демоны. Они начали прыгать на трупе жабы, колотя своими маленькими острыми копытцами. — Он мертв-в-в-в! Все стадо, подпрыгивая, бросилось к ним. Кэшел быстро поднялся и встал между женщинами и приближающимися демонами.
Расиль стояла на четвереньках, набираясь сил после проделанной работы. Чтобы вычислить, где жаба окажется в следующий момент, потребовалось волшебство. Она держала эту тварь, чтобы Кэшел смог ударить, что ж… Жаба, очевидно, была сильной. Кэшел не сомневался, что сила заключалась не только в мускулах под грубой бородавчатой кожей, но Расиль удержала ее.
Демоны пронеслись мимо, чтобы растоптать труп или, во всяком случае, попытаться это сделать. Их было слишком много, чтобы уместиться всем. Это было все равно, что бросить муку в пруд и наблюдать, как сваренный карп всплывает на поверхность.
— Они могли бы сделать это, когда волшебник был жив, — сказала Лайана. Ее лицо было жестким, что было для нее необычным. — Но они боялись.
— Волшебник? — повторил Кэшел.
— Да, — отозвалась Расиль. Она немного повысила голос, чтобы ее было слышно сквозь визг и улюлюканье демонов. — Господь, как они его называли, был волшебником. Здесь, в этом месте, которое он сделал своей собственностью, я не смогла бы победить его. И Корл в улыбке показала Кэшелу язык. — Теноктрис, возможно, достаточно могущественна, — сказала она, — но я думаю, что она тоже была бы рада твоему присутствию, воин.