— Держи! — сказала Илна и бросила ему конец шелковой веревки, которую носила вместо пояса. Маленький человечек одарил ее улыбкой, затем беспрепятственно шагнул за водяной занавес. Илна последовала за ним, чувствуя, как брызги прилипают к ее волосам на лбу и шее. Вода не сразу пропитает ее туники из плотной ткани, хотя вскоре это должно произойти.
Она ожидала, что в нише за водопадом будет кромешная тьма. Вместо этого холодный голубой свет был более интенсивным, чем в главной пещере. Источником света, казалось, была выпуклая круглая линза на боковой стене. В ее глубине двигались тени.
— Это глаз циклопа, — сказал Усун, разглядывая кристалл. Стоящий под наклоном кристалл был высотой с Илну. — Здесь есть и другие вещи, хотя, я полагаю, многие из них превратились в пыль. Он заглянул глубже в нишу. Она уходила глубже, чем Илна могла уследить, заметно сужаясь по мере того, как изгибалась. Пол был покрыт слизью, из которой торчали части грудных клеток и черепов; казалось, там были и другие артефакты. — Знаешь, а ведь он был великим волшебником, — сказал Усун, и хихикнул.
— Он должен был быть великим, чтобы так основательно уничтожить себя. Илна подошла к кристаллу. Хлюпанье напомнило ей, что она ступает по грязи, но это было не в первый раз. Вода была недостаточно глубокой, чтобы задирать подол ее туники, хотя и это бы ее не остановило. Тени казались почти… Она наклонилась ближе.
— Нет, — сказал Усун. — Держись на расстоянии вытянутой руки, но смотри прямо в центр. Все сосредоточено там.
Илна выпрямилась, затем слегка откинулась назад. — Это же Бринчиза! — воскликнула она. — В своей рабочей комнате. И там Ингенс, но он не двигается. Он жив?
— Живой, да, — ответил маленький человечек; слизь поднялась до середины его бедра. — Но он не пошевелится, пока волшебница не освободит его. Он гордо указал на кристалл и сказал: — Этот Глаз не только показывает изображения. Упырь использовал его как портал еще до того, как ему удалось сделать себя бессмертным воплощением смерти. Я мог бы сделать то же самое.
— Ты мог бы пройти сквозь этот кристалл? — удивилась Илна. Ее пальцы замерли в узоре, который они вязали.
— Мы можем пройти сквозь Глаз, — отозвался Усун. — Мы можем пройти прямо в святилище Бринчизы. Видишь ли, упырь был не единственным волшебником в этой пещере.
— Тогда, — сказала Илна, — давай сделаем это, если ты не против. У меня есть дело к Госпоже Бринчизе.
Глава 12
Пение Усуна было пронзительной трелью, больше похожей на пение болотной квакши, чем на что-либо человеческое. Конечно, Илна знала о том, что он человек только с его собственных слов. Он продолжал щебетать. Человек он или нет, но не очень-то походил на лягушку.
Поверхность линзы покрылась рябью, будто свет падал на ямочки, которые оставляют ножки водомерки на поверхности пруда. Кончики пальцев Илны легонько играли с узелками узора, который она держала, сложенным вдвое, и была готова действовать, как только появится возможность что-то сделать. Но пока она ждала.
Усун не стал наносить никаких знаков на пол пещеры, прежде чем начать петь. Слизь не удержала бы линии, но он мог бы пустить по поверхности ткань или что-то еще, если бы решил, что ему это нужно. Илна усмехнулась. Обычно она тратила время на изготовление и подбор узоров, но сейчас она не могла этого сделать и при этом быть готовой к встрече с Бринчизой. Просто она занимала пальцы, чтобы контролировать свою нервозность.
Вместо атаме или волшебной палочки Усун вращал сложенное вдвое сухожилие в такт своему пению. Оно было обмотано вокруг его талии, как лассо у Илны.
Ее не покидала мысль, как так получилось, что маленький человечек оказался запертым в коробке с зашитыми губами. Если он действительно был заперт, конечно. Усуна нельзя было недооценивать, хотя Илна была уверена, что они на одной стороне. Какими бы удручающими ни казались ей большая часть мира и ее жизни, она не помнила, чтобы когда-либо недооценивала человека, с которым ей приходилось иметь дело. В основном, конечно, она считала людей слабыми, вероломными и глупыми, но Усун был исключением.
Маленький человечек издал приглушенный визг и затих, хотя продолжал раскручивать петлю из сухожилий. По кристаллу расползлись тени, скрыв сначала фон, а затем и саму Бринчизу в центре. — Итак, Илна, — сказал Усун, делая глубокие вдохи. — Все готово. Проходи через Глаз. Он был похож на плиту из полированного камня…
И Илна вошла в кристалл. Множество свечей превратили мастерскую Бринчизы в поток света для глаз, привыкших к голубому полумраку пещеры. Илна подняла свой узор. Бринчиза вскинула левую руку перед собой, и ее мешковатый кружевной рукав завернул связанную ткань, которая должна была парализовать ее.
Позади Илны что-то просвистело. Щелк! Тук! От головы Бринчизы отскочил камень. Она широко раскинула руки и опрокинулась навзничь. Камень, сбивший ее с ног, срикошетил от дальней стены, выбив кусок фрески. На фоне внезапной белизны осталось пятно крови.
Илна спрятала узор в рукав и наклонилась над Бринчизой, сдергивая с нее пояс из плетеной кожи. Пряди были выкрашены в черный цвет, и у каждой был отдельный золотой кончик; несмотря на орнамент, он казался достаточно прочным. Илна перевернула волшебницу на живот и надежно связала ей запястья поясом за спиной.
Усун запрыгнул на стол со столешницей из полированного кедра, который стоял на трех бронзовых ножках, отлитых в виде вытянутых демонов. — Боже, посмотри на артефакты силы, — сказал он, оглядывая комнату. — У них с Хаттоном, конечно, были годы, чтобы собрать их. Хотя здесь нет ничего... Он захихикал, оборачивая сухожилие, которое использовал в качестве пояса, вокруг талии. У него не было сумки или кармана, поэтому он закреплял каждый свой снаряд петлей. — … такого замечательного, как я сам. Видишь ли, именно поэтому Бринчиза послала тебя за мной.
Илна поморщилась от хвастовства, хотя это вполне могло быть правдой. Конечно, ей пришлось бы труднее — и, вероятно, со смертельным исходом — в пещере, если бы не помощь и руководство маленького человечка.
Ингенс стоял между вертикально установленным гробом с мумией и черным камнем, вырезанным в виде ухмыляющегося человека с грудью и выступающим мужским членом. Когда-то это была колонна, но здесь она ничего не поддерживала.
Губы Илны скривились от отвращения, когда она подошла к Ингенсу. Его глаза были открыты, но безжизненны, а кончики ее пальцев ощутили холод его щеки.
Усун спрыгнул со стола. Он схватил Бринчизу за большой палец ноги сквозь ее ажурные босоножки и сильно вывернул. Она вскрикнула от неожиданности и отдернула ногу. Наклонив туловище вперед, она сумела сесть прямо и поджать под себя ноги. Маленький человечек упер руки в бока. Его поза должна была выглядеть глупо, но у Илны сложилось впечатление, что на месте Усуна стоит гораздо более крупная фигура.
— Вы думали, что сможете использовать меня так же, как эту статую Трасайдона, не так ли, госпожа Бринчиза? — вопросил он, кивая на черную колонну. — Вы думали, что сможете использовать меня, как Хаттон? Он засмеялся, как рассерженный крапивник. — Хаттон тоже однажды допустил бы ошибку, — продолжил он. — А сейчас он мясо в брюхе мертвого упыря, но так ему лучше, чем было бы, если бы я ему отплатил. И вы решили использовать еще и Госпожу Илну!
— Чего вы хотите от меня? — спросила Бринчиза. Илна не расслышала в ее словах никаких эмоций — даже смирения. Это было похоже, на то, как, если бы говорила статуя.
— Вот что, я бы с удовольствием всадил этот камень вам в голову, — сказал маленький человечек. — Если бы у меня была настоящая свинцовая пуля, я бы так и сделал. Вам повезло, что это был всего лишь камешек из ручья.