Его ботинки застучали по мраморному полу. Камень был тщательно отполирован, что означало, что по мягкому мрамору почти не ходили — если вообще ходили.
Золотые нимфы наблюдали за Гарриком от входа, стоя у постаментов, на которых они были установлены в качестве кариатид. Были ли это настоящие женщины, которых превратили в металл, или они были воплощены в жизнь из металла? Но это не имело значения.
Гаррик посмотрел на массивный скелет. Кости полностью расчленились; даже кусочки хрящей не соединяли суставы. Как долго Манн пролежал здесь? Но это тоже не имело значения. Вместо того чтобы просто приподнять кость предплечья, Гаррик продел одну из лент через пальцы и запястье, а затем предплечье. Только после этого он надел серебряную ленту на то, что могло бы сойти за бицепс живого человека.
Теноктрис объяснила ему, что нужно сказать, но не подсказала, как ему следует расположить ленту. Это действие показалось ему правильным, когда он рассмотрел кости древнего героя.
Гаррик обошел вокруг подножия катафалка, держа в руках другую ленту. Ему показалось, что он услышал, как кости загремели. Возможно, это был подземный толчок, а возможно, это было всего лишь его воображение.
Свет, пробивавшийся сквозь сплошную панель, был тревожным и обманчивым. Гаррик подумал, что ему будет удобнее отвернуться от радужного потока, чтобы он не смог обмануть его тем, что он почти увидел в этом свете. Но иметь его сзади было еще хуже.
Инстинкты Каруса подсказали ему, что надо развернуться с мечом наготове, так как что-то враждебное готовится к прыжку.
— Вот там, парень! — крикнул призрак. — Там что-то есть, и это враг!
— «Возможно, так оно и есть», — подумал Гаррик. — «Но мне нужно надеть эти ленты на скелет, и я могу это сделать, только стоя спиной к свету, и я это сделаю».
Король Карус рассмеялся. — Смерть — это не так уж плохо, — сказал он, пока Гаррик обматывал левую руку Манна так же, как и правую. — Может быть, сбежать, потому что ты боишься умереть, тоже не так уж плохо, но такие люди, как мы с тобой, никогда об этом не думали. Прости, парень.
Закрепив вторую ленту, Гаррик вернулся к входу, и встал возле проема, откуда мог видеть и Манна, и светящуюся панель, не загораживая обзор волшебнице. Она продолжила петь, перейдя на более высокую ноту. Нимфы смотрели на него холодными, печальными глазами.
— Эуламо! — Теноктрис взвизгнула почти фальцетом. Вместо того чтобы воткнуть свой атаме в землю, как ожидал Гаррик, она повернула его острием вверх. Вспышка алого магического света залила храм изнутри, проникая сквозь стены. Гаррик рефлекторно отступил назад, наткнувшись на дверной косяк. Он моргнул, хотя и знал, что вспышка ослепила не его физические глаза.
Лорд Манн поднялся с саркофага, поднимая свой огромный железный меч. На нем было простое одеяние из зеленой шерсти с черным зигзагом по краям, которое было застегнуто на левом плече резной деревянной булавкой, оставляя правое плечо открытым. Мраморный катафалк задрожал, превращаясь в пылинки, которые танцевали и оседали в свете стенной панели.
Манн высоко поднял меч и расхохотался. Его волосы и борода были черными, густыми и вьющимися. Он опустил меч и перевел взгляд на Гаррика. — Итак... — произнес он голосом, похожим на раскаты грома. — Ты, парень? Ты пробудил меня ото сна, который я заслужил? Он был гигантом, ростом около семи футов; грубый меч был ему под стать.
Гаррик, в свою очередь, тоже рассмеялся. Это не было притворством: Карус был здесь в своей стихии. Им не понадобятся наставления Теноктрис, чтобы понять, как действовать. — Лорд Манн, — сказал Гаррик, подбоченившись. — Когда вы говорите со мной, помните не только о том, что вы обращаетесь к королю, но и о том, что вы обращаетесь к своему королю. Я Гаррик, принц и правитель этого мира. Я призываю вас исполнить ваш долг.
— И в чем же тогда заключается мой долг? — спросил Манн. В его тоне не было ничего миролюбивого, но он опустил меч и уперся его концом в пол перед собой. Даже для него это было двуручное оружие.
— Когда вы разговариваете со своим королем, милорд, — сказал Гаррик, — делайте это с подобающей вежливостью!
Манн склонился над своим мечом, затем выпрямился, чтобы встретиться взглядом с Гарриком. — В чем, по-вашему, заключается мой долг, ваше величество? — спросил он.
При дворе Гаррика и когда он обращался к гражданам королевства, которым правил, он придерживался мнения, что королем по-прежнему является Валенс Третий, который живет в мечтах о прошлом в своих покоях в Валлесе. Однако здесь он принял почтительное обращение «ваше величество», подобающее правящему монарху.
— Милорд, — обратился Гаррик. — Врата Слоновой Кости открыты. Сон мертвых нарушен, чтобы помочь силам Зла в борьбе с Добром. Закройте Врата.
Раздался громкий смех Манна. — Что я знаю о добре и зле? — произнес он.
— Вы ведь знаете свой долг, не так ли, Лорд Манн? — сказал Гаррик. Он не пытался перекричать великана, но никто не мог усомниться ни в силе его голоса, ни в том, что в нем звучит властность.
— Да, ваше величество, — ответил Манн. — Мои злейшие враги никогда этого не отрицали. Он улыбнулся с выражением, которое Гаррик часто видел на точеных чертах призрака в своем разуме. В нем не было ничего смешного, но была яростная, неутолимая радость. Лорд Манн поднял меч, прижав его к груди, и повел правой рукой. Повернувшись, он зашагал навстречу потоку света. Его босые ступни выбивали завитки из того, что когда-то было мрамором.
Теноктрис снова начала петь, но Гаррик не был уверен, что она останавливалась: он был так сосредоточен на Лорде Манне, что все менее угрожающее...
— Я видел чертовски мало вещей, которые были более угрожающими, чем этот парень, — заявил Карус, что было и так ясно без его комментария.
Манн остановился, его массивное тело четко выделялось на фоне сияния, пожал плечами, чтобы расслабить мышцы, и слегка сгорбился. Затем, к удивлению Гаррика и его предка, Манн шагнул вперед и исчез в ярком свете. Гаррик открыл рот, чтобы окликнуть его, но промолчал.
Кричать в мраморную плиту, освещенную всеми цветами радуги, казалось бессмысленным даже в его теперешнем состоянии удивления. Он повернулся, чтобы заговорить с Теноктрис, которая сидела так, как сидела с самого начала, напевая в мягком ритме колыбельной. Гаррик не должен был — и, вероятно, не мог — беспокоить ее, разве что спросить у нимф.
— Наблюдай за тем местом, где он прошел сквозь стену, — резко сказал Карус. — Возможно, что выйдет не он. И не мешало бы держать меч наготове.
Гаррик усмехнулся. Он оставил свой меч в ножнах, зная, насколько быстро рефлексы его предка могут выхватить его в случае необходимости, но Карус был прав: они были здесь не для того, чтобы задавать вопросы.
Что-то изменилось. Сначала Гаррик подумал, что у него разыгралось воображение или устали глаза, но поток света сквозь стену становился все слабее. Он рискнул оглянуться на Теноктрис. Ее веки опустились, а тело покачнулось, но она продолжала тихо напевать.
Лорд Манн выступил из стены. Он тоже покачнулся. Не раздумывая, Гаррик подошел к нему и поддержал его, положив руки на левый локоть и правое бедро.
Движение сухожилий и мускулов под кожей Манна больше напоминало лошадиное тело, чем человеческое. Свет погас, оставив после себя только воспоминание и темноту. Заклинание волшебницы тоже прекратилось.
— Выполнил ли я свой долг, ваше величество? — голосом, похожим на раскаты грома, произнес Манн.
— Да, милорд, — произнесли губы Гаррика, но говорил король в его голове.
— Те, кто посылают таких, как мы, знают, что мы всегда выполняем свой долг, не так ли? — рассмеялся Лорд Манн. — Помогите мне выйти, ваше величество, — попросил он. — Прошло много времени. И он снова рассмеялся. — Прошла целая вечность, не так ли?
Они пошаркали в дверной проем. Гаррик нес на себе большую часть веса великана, но Манн по-прежнему держал свой меч, который снова засверкал по краям, но к тому времени, как они вышли из храма, поблек.