Теноктрис осторожно поднялась на ноги. Обычно Гаррик помогал бы ей, но сейчас его долгом было служить Лорду. — Я посижу здесь, — сказал Манн. Гаррик присел, продолжая удерживать вес, превышающий его собственный. Огромный мужчина наклонился с осторожностью, на которую было больно смотреть.
— Милорд? — обратился Гаррик. — Что я могу вам предложить?
— Вы можете вернуть меня в мои покои, ваше величество, — прошептал Манн. Он откинулся назад, сначала опершись на локти, затем прижавшись спиной к дерну, вздохнул и закрыл глаза. — Снимите ленты, — сказал он. — Вы должны сделать это сами — я не могу.
— Да, милорд, — тоже шепотом ответил Гаррик. Он аккуратно снял серебряную ленту; Манн убрал руку с рукояти меча, затем снова сжал оружие, когда лента была снята.
— Однако верните ленты девушкам, ваше величество, — сказал Манн. Его голос был едва слышен. — Потому что я могу вам снова понадобиться. Я исполню свой долг, если вы позовете меня.
Гаррик стянул вторую ленту, и мускулистое тело снова превратилось в груду костей. — Конечно, милорд, — мягко сказал он. — Ваши злейшие враги никогда бы в этом не усомнились.
Гаррик протянул ленточки нимфам. Они захихикали и обменялись ими; он предложил каждой не ту, и зашептались между собой. Но Гаррик повернулся к ним спиной: он хотел только одного — поскорее убраться из этого места. — Теноктрис? — спросил он. — Вы готовы идти?
— Да, Гаррик, — ответила она. — Хотя, возможно, тебе придется помогать мне.
— Да, — отозвался Гаррик, обнимая волшебницу за талию и позволяя ей сжать его плечо. — В конце концов, это мой долг. Вместе они пошли через лес к тому месту, где их должна была ждать лодка, чтобы вернуть их в реальный мир.
***
Подойдя поближе, Кэшел увидел, что перед ним скорее дворец, чем крепость, хотя все равно он был построен так, чтобы никому не удалось проникнуть внутрь. Окна на первом и верхнем этажах были слишком узкими, чтобы в них могло протиснуться что-нибудь крупнее кошки. Окна на верхнем этаже раньше были забраны железными решетками толщиной в большой палец. Теперь несколько решеток провисли в лунном свете, а это означало, что петли проржавели насквозь.
Кэшелу не пришлось беспокоиться о том, чтобы забраться туда или взломать входную дверь, потому что она была приоткрыта на ширину ладони, и сквозь щель пробивался голубой свет. Он ухмыльнулся. Когда эта дверь была новой, она была крепкой, но возраст и отсутствие ухода сказались и на ней.
В нишах по обе стороны от дверного проема стояли статуи — стройные каменные фигуры, похожие на демонов, с заостренными лицами и мерзкими улыбками. Одна из них была мужчиной, другая — женщиной; и хотя Кэшел не был высокого мнения о них как о произведениях искусства, любая из них могла стать прекрасным тараном для человека, достаточно сильного, чтобы оторвать ее от основания и пробить разбухшее дерево и проржавевшие железные планки. Кэшел полагал, что он достаточно силен для этого.
Он взглянул на Расиль. — Мэм, вы готовы? Он заметил, что ее нос сморщился, и добавил: — Вы чувствуете какой-то запах?
— Ты имеешь в виду, воин, что-то, помимо серы? — уточнила Расиль. — Не обращай внимания. Здесь были обезьяны, но твоя маленькая подруга рассказала нам об этом.
— Верно, — согласился Кэшел. Вместо того чтобы приложить руку к двери, он просунул конец своего посоха между панелью и косяком, и полностью распахнул дверь. Там была небольшая ниша, как раз достаточно широкая, чтобы в ней мог стоять швейцар. Там никого не было, а внутренняя дверь была открыта и вела в вестибюль.
Кэшел вошел, держа посох наготове, готовый нанести удар в любом направлении. В стене, обращенной к вестибюлю, справа и слева были дверные проемы; через эти отверстия проникал синий свет. Между проемами была сплошная стена, раскрашенная так, что походила на сад. Растения выглядели так, словно были сделаны из человеческих тел, а вместо птиц, порхающих среди них, на задних лапах ходили ящерицы с множеством зубов. На низких колоннах стояли мраморные бюсты мужчины и женщины, стоящие лицом друг к другу, а не в вестибюль. Они были красивыми людьми, но выражение их лиц было неприятным.
— Вы готовы, мэм? — спросил Кэшел, взглянув на свою спутницу. Расиль держала свой атаме так, как нож, хотя и вырезанный из черного камня. Она коротко кивнула. Кэшел прошел через правую дверь в круглую комнату за ней. Пол был из оникса.
Там было несколько закрытых дверей, обрамленных цветным мрамором. В остальном стены были простыми, и не было никакой мебели.
В центре пола была голова женщины. Пламя, голубое, как сера, вырывалось из ее ноздрей, когда она дышала; вот откуда исходил свет. Она послужила моделью для мраморного лица в вестибюле. И еще одна статуя. Казалось, она просто дышит.
— Вы пришли, чтобы помочь мне? — требовательно спросила голова, с каждым слогом извергая голубое пламя. — Помогите мне, и я помогу вам… но вы должны мне помочь.
— Нам сказали, что Миледи забрала нашу подругу Лайану, — ответил Кэшел. — Мы здесь, чтобы вернуть Лайану.
Смех Миледи был таким, словно разбилось стекло. — Я отпущу вашу Лайану, когда буду готова, герой! — сказала она. — Эта женщина пришла ко мне, и она останется со мной, пока ты не выполнишь мою просьбу. Помоги мне, и я помогу тебе!
Кэшел посмотрел на голову, просто посмотрел на нее и задумался. Расиль стояла немного в стороне от него, но он ничего не сказал ей, пока не разобрался во всем сам.
— Не думай, что можешь ударить меня! — сказала Миледи. Судя по тому, как повысился ее голос, она подумала, что он мог бы это сделать, а также подумала, что он мог бы попытаться. — Тебе это все равно не поможет! Мои слуги сбросят ее с вершины башни, если со мной что-нибудь случится. Каждый раз, когда миледи открывала рот, из него вырывался очередной порыв пламени, а запах серы становился все острее.
Возможно, было бы милосерднее проломить ей череп посохом, но Кэшел не собирался так поступать с женщиной, не имея на то более веской причины, чем та, которую она ему до сих пор привела. С другой стороны, он не был уверен, что удар по голове Миледи убьет ее. Здесь происходило нечто большее, чем обычные жизнь и смерть.
— Мэм? — обратился к ней Кэшел. — Что вы хотите, чтобы я сделал для вас? Если я смогу, я сделаю это. Но вы должны отпустить Лайану.
Миледи выплюнула на пол половинку монеты, и та весело звякнула о полированный камень. В деревушке Барка монету обычно разламывали пополам, чтобы скрепить клятву, но Кэшел всегда видел, как при этом использовали бронзу, а эта монета была серебряной.
— Вторая половинка монеты находится за дверью справа от вас, — сказала Миледи, поворачивая голову и кивая. — Принесите ее мне, и я освобожу вашу Лайану.
Кэшел поднял монету. Она была такой горячей, что, несмотря на мозоли, он несколько раз подбросил ее на ладони. С одной стороны на ней была голова человека, с другой — столб с двумя торчащими крыльями — во всяком случае, они выглядели как крылья. Он ничего не сказал, но спрятал «залог» в складках своего пояса. Мальчишкой он носил что-нибудь столь ценное в зубах, но...
Он ухмыльнулся. Теперь он видел гораздо больше серебра, чем мог бы увидеть даже богатый человек в их деревеньке. Кроме того, даже если бы он заботился о деньгах, вряд ли положил бы эту монету в рот. Эта дверь и та, что напротив, были отделаны белыми панелями с позолоченной каймой — необычная вещь, которую можно ожидать в таком месте, как это. Но она совсем не пострадала от непогоды, несмотря на то, что входная дверь была приоткрыта, а дом был на грани обрушения.
Кэшел распахнул ее. Комната за дверью была очень похожа на первую, только имела форму прямоугольника, а не круга, и узорный пол был выложен коричневой плиткой, а не квадратами из черного камня. Из дальней стены торчала небольшая мраморная полка, украшенная завитушками. Блеск на ней, вероятно, принадлежал половинке монеты.
Кэшел оглянулся на голову; она повернулась и наблюдала за ним. — Хорошо, мэм, — сказал он. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы принести вам залог, но вы должны отпустить Лайану сейчас. Она должна стоять с Расиль, когда я вернусь.