Усун хихикнул. — Так я и думал, — сказал он. — Бринчиза была такой дурой, когда попыталась сделать из тебя пешку.
— Ты готов идти? — ровным голосом спросила Илна, положив руку на защелку замка.
— Да, госпожа, — ответил Усун. Он снова хихикнул. — Мы повернем направо и пройдем почти до конца коридора, — и он пробежал мимо Илны, как только она приоткрыла дверь. Сам он был недостаточно высок, чтобы дотянуться до щеколды, даже подпрыгнув, хотя она не сомневалась, что он мог бы забраться туда, если бы захотел.
Усун крался вдоль правой стены, удивительно удачно сливаясь с нарисованной полосой у основания стены, держа палку длиной с его вытянутую руку. У палки был короткий, острый железный наконечник, и, похоже, ее можно было использовать как для метания, так и для нанесения ударов, как ножом.
Илна понятия не имела, откуда она взялась, потому что у маленького человечка ее не было, когда они были в погребальной пещере. На коврах на полу в комнатах, мимо которых проходила Илна, свернулись калачиком обезьяны, часто по двое или по трое, прижавшись, друг к другу. Одна из них шумно причмокивала губами, радуясь чему-то во сне. Некоторые, возможно, бодрствовали, но даже они не следили за ней глазами.
Усун подошел ко второй двери со своей стороны коридора. Повернувшись к ней лицом, он уперся концом посоха в нижнюю панель и подпрыгнул. Опираясь на посох, он повернул задвижку, и дверь под его весом распахнулась внутрь. Руки Усуна были довольно сильными, несмотря на то, что были тонкими, как у паука.
Ступеньки за дверью вели вниз. Маленький человечек преодолел их серией прыжков, спускаясь левой ногой, проходя по ступеньке, а затем снова спускаясь. Илне лампа в коридоре не требовалась, так как через открытые двери проникало много лунного света. Однако когда она закрыла за собой дверь и последовала за Усуном, стало совсем темно.
Ступени были сложены из кирпича, который первоначально был покрыт глазурью. Свет лампы поблескивал на краях, где отделка не пострадала, но в других местах они были изношены до грубой ржавой сердцевины. Илна задумалась, сколько же лет этим ступеням. Ее ноги шептали, что очень много.
Усун двигался впереди нее. Он производил меньше шума, чем даже птица, на которую был похож, когда прыгал, расхаживал и подпрыгивал. То, что он делал, требовало немалых усилий, как поняла она, представив себя спускающейся по ступенькам такого же размера. Он, несомненно, был жилистым коротышкой.
В проходе послышался стон. Илна подумала, что это какой-то естественный звук, звук выхода пара или порыва воздуха через трещину, искаженный долгим эхом. Но он был похож на звук живого существа, испытывающего боль. Илна вошла в ритм спуска, так что скорее ноги, чем глаза, подсказали ей, когда ступеньки из кирпичных превратились в каменные. Они были гранитными и неожиданно скользкими. Хотя скала была твердой, ноги отполировали ее до такого блеска, который не мог выдержать пористый кирпич. Сколько футов и сколько столетий этому проходу?
Усун повел их вперед. Он перемещался так, что переступая с правой ноги на левую, его левая сторона тела вела его вперед. Илна одобрительно кивнула: она научилась менять позу, когда работала с тяжелым ткацким станком. От такой монотонной работы можно было сильно пострадать, а для маленького человека это была, без сомнения, работа.
Сначала проход был ровным, дальше он становился неровным, за исключением тех мест, где по нему прошли многие поколения. Илна не думала, что проход был прорезан металлическими инструментами: на такой глубине лестница, казалось, была пробита в камне другими камнями. Была ли там трещина или естественное отверстие, которое люди-строители просто расширили? Она не очень разбиралась в горных породах, но не помнила, чтобы когда-нибудь видела отверстие в граните.
— Мастер Усун? — обратилась Илна. Сколько же времени прошло с тех пор, как они начали спускаться? Она не умела ориентироваться во времени, а окружающий камень лишил ее той способности, которой она когда-либо обладала. — Далеко ли идет этот проход?
— Далеко, Илна, — ответил маленький человечек. — Но мы уже пришли.
Лестница закончилась маленькой прихожей, а не лестничной площадкой, как сначала подумала Илна. Она вышла из прохода и встала рядом с Усуном, лицом к железной двери. Она была, по меньшей мере, вдвое выше ее роста, но относительно узкой, потому что имела одну створку, а не две, как большинство дверей такого масштаба. На двери не было ни защелки, ни петель, и, судя по виду, это могла быть панель, вделанная в скалу в качестве украшения или для поклонения. Полированный след на левом краю, на уровне плеча, указывал на то, что дверь регулярно открывали, но как ее открывали?
Илна нахмурилась. При свете лампы детали рисунка в полный рост, отлитого из черного железа, были не очень четкими, но она смогла разглядеть достаточно, чтобы он ей не понравился. Женщина в плотно облегающих доспехах пристально смотрела на них. Ее лицо и фигура были поразительно красивы, но выражение, застывшее на точеных чертах, было настолько жестоким, что Илна не могла припомнить ничего подобного. Одна железная рука была сжата в кулак, в другой она сжимала короткий трезубец с зазубренными концами.
— Это Хили, Королева Подземного Мира, — пояснил Усун. — Красивая девушка, не так ли? — и он хихикнул.
— Как мы откроем дверь? — нахмурилась Илна. — Поскольку, как я полагаю, нам нужно попасть на другую сторону.
— Просто открой ее, Илна, — ответил маленький человечек. — Или это сделаю я, — и он положил левую руку на край массивной железной панели и толкнул. Илна знала, что маленький человечек был силен не по своему росту, но то, как дверь повернулась на скрытых петлях, было возможно только при условии, что она была идеально сбалансирована.
Из проема пополз желто-зеленый свет, как блуждающие огоньки или плесень на трупе. Вместе с ним донеслись затихающие отголоски звука, который Илна, и представить себе не могла, — шелест, который поначалу был громче любого раската грома.
— Пойдем, Илна, — позвал Усун. — Мы должны войти.
— «Он знает об этом больше, чем говорит мне», — подумала Илна и улыбнулась. Она тоже была не из тех, кто обсуждает свои планы, а маленький человечек проявлял себя как друг во всех прошлых случаях, когда это имело значение.
Если бы Усун носил одежду, она могла бы погладить ткань пальцами и многое узнать о нем. Она сомневалась, что узнала бы что-то, что изменило бы ее веру в то, что он умелый, решительный и заслуживающий полного доверия человек; все те достоинства, которые она видела и культивировала в себе.
И Илна шагнула в зеленое сияние. Дверь за ней закрылась. Масштаб помещения был за пределами того, что она могла сразу оценить. К ней повернулись лица. Единственный раз, когда она видела так много людей вместе, был на большой площади, когда Гаррик обращался ко всему городу. Их одежда была самых разных фасонов, многих из них она никогда раньше не видела, но выражения их лиц были одинаково унылыми и пустыми.
Они — в основном мужчины, но было и несколько женщин, и люди разного возраста, от детей до дряхлых стариков — стояли по краям помещения, затирая стены.
— Есть ли здесь Хервир ор-Халгран? — спросила Илна. Она повышала голос с каждым слогом, пока к концу не перешла на крик, но даже так она едва могла расслышать собственные слова в огромном зале. Дыхание стольких людей, собравшихся в замкнутом пространстве, производило звук, похожий на рев бури.
— Я Хервир, — ответил мужчина средних лет, стоявший недалеко от входа. Он опустил руки; в них был круглый камень размером примерно в половину его головы. Он неторопливо направился к Илне и Усуну.
Большая комната была вырублена в естественной скале. Здесь был гранит, такой же, как и на верхних этажах, через которые вела лестница; Илна могла судить об этом по вкраплениям кварца и других минералов, смешанных с основным материалом. Это была плотная, чрезвычайно твердая масса. Гранит сам по себе был источником свечения, которое наполняло комнату без теней.