Ветка дерева наклонилась и ударила шумного священника по затылку. Он взвизгнул и бросился на живот, прикрывая голову обеими руками. Теперь, когда с него сбили шляпу с перьями, он был лысым. На мгновение стало по-настоящему тихо.
Лайана повернулась, чтобы посмотреть на стручок, но Кэшел решил, что пока ему лучше присмотреть за жрецами. Расиль подошла к древнему храму и расправила стебли тысячелистника. Священник, бросивший кувшин, двинулся обратно к дому; человек, которого сбили с ног, испуганно оглянулся через плечо и подобрал колени, собираясь бежать. Впрочем, если он бы убежал, Кэшелу не о чем беспокоиться…
— Правильно, Хильфе, пора бежать, — сказал Горанд с таким презрением, что Кэшел вспомнил о своей сестре. — Пусть кто-нибудь другой сделает опасную работу. Вот на что вы, жители Дариады, годитесь, не так ли?
Аминей бросил свои принадлежности на землю, повернулся лицом к стручку, уперев руки в бока, и сказал: — Что бы вы хотели, чтобы я сделал, Лорд Горанд?
Горанд рассмеялся. — Уходи или молчи, Аминей, — ответил он; в его голосе не было той резкости, что минуту назад. — Все вы, священники, уходите или молчите. Конунг пошел прочь, с каждым шагом делая шаг шире и быстрее. Хильфе остался на земле, подтянув колени к груди, и заплакал. Аминей сложил руки на груди и ничего не сказал.
Кэшел повернулся к Горанду. — Сэр? — спросил он, опираясь на посох локтем точно так же, как тогда, когда они стояли перед его хижиной в лесу.
— Жители Дариады были очень довольны, что я спас их от Червя много лет назад, — сообщил Горанд. Он говорил тихо, но Кэшел слышал, как в его голосе снова зазвучал гнев. — И они были довольны Древесным Оракулом. Прошло совсем немного времени, прежде чем кто-то сообразил, что на нем можно получить выгоду. Видишь ли, они торговцы.
— Да, сэр, — отозвался Кэшел, просто показывая, что он внимательно слушает.
— Но я им был не нужен, или, по крайней мере, я так думаю, — продолжил Горанд. Еще одна ветка дерева дрогнула, на этот раз просто помахала. — Они нервничают, когда рядом с ними такие, как я, когда все спокойно. Как мы с тобой, Кэшел. Тебе, знаешь ли, тоже нужно быть начеку.
Кэшел пожал плечами. — Сэр, — сказал он, — я доверяю своим друзьям. Но, в любом случае, я сам скучаю по миру. Я не… ну… Я просто пастух.
— В мою честь была отчеканена монета, обол, и это было ключевым моментом, — продолжал Горанд. — На нем мое лицо, а не голова чайки, изображающая Дариаду... или теперь Дерево, но в мое время символом города была чайка. С ним я мог уйти или остаться, когда мне заблагорассудится. Но мне его просто не дали. Пока я им снова не понадобился!
— Сэр, — отозвался Кэшел, — я не знаю, что произошло в ваше время. Как и мастер Аминей, я ручаюсь. Но, как мы уже говорили в вашей хижине, это не имеет значения.
Горанд снова рассмеялся, но на этот раз в его голосе звучала грусть. — Тебе не стоит беспокоиться, пастух. Я дал слово, что разберусь с Червем, и я это сделаю. Точно так же, как сделал бы ты, если бы мог. Но есть еще кое-что, о чем я тебе рассказываю, потому что ты такой, какой есть. Можешь считать это открытым ответом Дерева. Карие глаза Горанда переместились — на Аминея, как догадался Кэшел, но он не отвел взгляда от человека в стручке, чтобы убедиться в этом. — Обычно ответ Дерева стоил бы налогов всего твоего района. Хотя, как ты можешь видеть, я бы не стал тратить полученные деньги.
— Да, сэр, — отозвался Кэшел, как и прежде, просто, чтобы не молчать. Он предпочел бы получить ответы на все вопросы напрямую, но высокий мужчина был зол, и, похоже, у него были на то причины. Позволить Горанду выговориться было лучше, чем давить... Хотя он все равно сделает то, что сказал. Кэшел в этом нисколько не сомневался.
— Я позабочусь о Черве, — повторил Горанд. Но Архас, главарь пиратов, который в прошлом управлялся с Червем, на этот раз поручил это своему однорукому помощнику. Архас сейчас в городе. Он прибыл с последней группой беженцев, спасающихся от ужасных пиратов. Он придет сюда, Кэшел.
— Придет к Дереву? — спросил Кэшел, нахмурившись, думая о том, что могут означать эти слова. — Придет к вам, Мастер Горанд?
— Меня здесь не будет, Кэшел, — ответил Горанд. — Он ищет храм, который был здесь, когда сажали Дерево. Если ему позволят остаться здесь, ты и твои друзья будете сожалеть об этом до конца своих коротких жизней.
Кэшел взглянул на остатки древних каменных колонн. Сколько же им лет на самом деле? Хотя это было как раз то, о чем думали Гаррик и Шарина, и это не его дело.
— Спасибо, — сказал Кэшел, поворачиваясь. Он взял посох обеими руками на изготовку. — Я думаю, нам лучше не позволять ему остаться.
Раздался грохот и треск, затем долгий, протяжный скрип, когда кирпичная стена вокруг ограды рассыпалась на кирпичи и кирпичную пыль. Червь...?
Но Червь не мог снести все это за один раз. Дерево росло, как из земли, так и из стены.
За столетия тонкие, как волосок, усики выдавили половину раствора, и опутали кирпичи паутиной, которая удерживала их крепче, чем могла бы известь. Когда корни оторвались, то, что было каменной кладкой, превратилось в щебень.
Аминей и Хильфе убежали в дом священников. Кэшел не мог винить их — в конце концов, их здесь ничто не удерживало, — но ему было интересно, насколько надежно, по их мнению, это здание защитит их от происходящего.
Дерево задрожало. Кэшел подумал, что оно вываливается на улицу, но ближайшие к нему корни изогнулись, как ноги, и огромное существо шагнуло к южной окраине города — туда, где шло сражение. Стручок с Горандом завис высоко в воздухе, наблюдая за Дариадой и сражением.
— Удачи, Мастер Горанд! — крикнул Кэшел, поднимая свой посох. Стоял оглушительный шум — хуже, чем грохот и раскаты грома во время грозы.
— Удачи тебе, пастух! — ответил человек в стручке, а ветка помахала Кэшелу на прощание.
Глава 17
— К полудню солнце будет светить нам прямо в глаза, — мрачно заметил Лорд Уолдрон, глядя на армию гигантских крыс на юге.
— Этот человек пожаловался бы, если бы мы повесили его даже на золотой веревке! — сказал король Карус с полушутливым раздражением.
Уолдрон не стал бы убегать даже от верной смерти, но Гаррик не помнил, чтобы командующий армией когда-либо выказывал оптимистические оценки. Они двигались, пошатываясь, на платформе, поднятой над повозкой, запряженной восемью волами. В этих холмистых прериях только с искусственно созданного наблюдательного пункта можно было видеть хоть на какое-то расстояние. Волы двигались медленно, но армия продвигалась в боевом порядке и в любом случае не могла двигаться быстрее.
— У Каменной Стены солнце светило вам прямо в глаза, милорд, — мягко сказал Гаррик. — И вы там победили.
На юге войска Паломира двигались, как рой муравьев; муравьев было больше, чем налоговый клерк мог сосчитать за день. Покрытые темным мехом, сверкающие сталью отряды крыс появлялись на вершинах холмов, спускались по травянистым склонам и снова исчезали в низинах.
— Каменная стена была чертовски близко! — огрызнулся Уолдрон. Он моргнул, обдумал этот словесный обмен и выдавил из себя улыбку. — Но, как вы и сказали, — добавил он, — мы победили.
Вторая повозка, запряженная волами, ехала рядом с первой. Теноктрис сидела, скрестив ноги, на своем ложе, а ее принадлежности были разложены перед ней на белом брезенте. Солидный на вид мужчина, один из агентов Лайаны, сидел на корточках в углу на случай, если волшебнице понадобится что-то принести или другая помощь. Обычно Гаррик или кто-то из его друзей из деревушки Барка были с Теноктрис, но сегодня у них были другие обязанности.
— «Дузи, сохрани моих друзей», — подумал Гаррик. — «Дузи, сохрани Лайану». Даже если бы Дузи существовал, он был маленьким божком, который не мог повлиять на великие дела. Однако он был богом юности Гаррика в деревушке Барка, и молитва, обращенная к нему, приносила утешение тому мальчику, которого мир теперь называл принцем. — «Сколько же крыс на самом деле?» Разведчики Зеттина предположили, что их сорок тысяч, но могло быть и больше. Возможно, их было невероятно много.