Оказавшись в небольшой комнатке, эльф подошел к небольшому стеклянному ящику, обошел его стороной, нащупал едва заметный выступ на стене, приложил к ней свой палец, после чего вернулся назад и, откинув крышку ящика, принялся рассматривать его содержимое — тускло поблескивающие обломки древнего меча. С виду можно было подумать, что девайс побывал в уничтожителе бумаги, если бы не понимание того, что со сталью справиться не так просто. Впрочем, Смита сейчас волновала не история произошедшего, а будущее этой серьезной железяки. Он достал из кармана мобильник, порылся в записной книжке телефона, отыскав запись «Хачи-Автосервис», и попытался позвонить. Телефон жалобно пиликнул и прервал вызов. Хлопнув себя по лбу, эльф вышел из обитой свинцовыми листами комнаты и повторил звонок:
— Але, Сурик? Здравствуй, дорогой. Спасибо. Дочка? Лучше всех. Слушай, надо хорошему человеку помочь! У тебя грамотный сварщик есть?
Проблесковый маячок и «вездеход», украшенный триколором покруче любого тюнинга, придавали дополнительное ускорение экипажу Пендальфа-Чука. Карапуза даже периодически начинало подташнивать на лихих виражах, которые закладывал старый разведчик, обходя «быдло» по встречке. Казалось, что из-под копыт Сервелата разбегаются даже «лежачие полицейские». В конце концов Чуку пришлось поглубже надвинуть на глаза капюшон, чтобы не вскрикивать испуганно при каждом новом подвиге «старого аса». Так и задремал, проснувшись только от резкого толчка.
Приоткрыв один глаз, Чук оценил обстановку и, сообразив, что находится в совершенно незнакомой местности, вопросительно поглазел на Пендальфа. Тот элегантным движением челюсти перекинул папиросину слева направо и проорал в ухо карапузу:
— Только что заехали в Гондурас!
Впрочем, гигантский дорожный указатель вполне мог сообщить Чуку аналогичную информацию, если бы карапуз был чуть повнимательней.
Дорога, спускавшаяся с холма, упиралась в хитро выстроенный город, издалека напоминавший вавилонскую башню, возведенную из белого камня.
Пендальф наклонился поближе к карапузу и прокомментировал:
— Это Церетели мастерил макет небоскреба для «Газпрома», а потом бросил тут за ненадобностью, правда, сначала распродал местным жителям квартирки по три тыщи за квадрат. Вот она — сила искусства!
Город и вправду был хитро устроен — закрученный, словно стремящаяся кверху спираль, с выстроенными вдоль единственной центральной улицы домами. Чук хотел было сфоткать на мобильник удивительную конструкцию, но едва «поймал кадр», как получил крепкий подзатыльник от Пендальфа:
— Жить надоело? Стратегический объект! На ступеньках не сидеть, по эскалаторам не бегать!!!
Помахивая «ксивой» перед носом многочисленных людей в форме, то и дело останавливавших подозрительных чужестранцев, они взбирались все выше и выше, а лента городского «прешпекта» тем временем становилась все уже и уже. У Чука уже порядком закружилась голова — будто у сперматозоида в спиральке, когда дорога наконец привела их к аккуратной вертолетной площадке, позади которой высилась башня, украшенная табличкой «Гондурасский пр., дом 1». Возле высоченного шпиля ютилось здание, казавшееся никчемным пришлепком, украшенное к тому же нелепой колоннадой. Пендальф спрыгнул с коня, принял свалившегося кулем Чука и махнул рукой в сторону дворца.
Пересекая площадь, Чук не переставал крутить головой, разглядывая высоченные скульптуры, даже подошел к одной из них поближе, стремясь прочитать табличку. На бронзовой дощечке было выгравировано корявым детским почерком:
«Зураб Церетели, 3-б класс, „Сталин — лучший друг детей“. Пластилин, зеленка». Оглядев усатую морду истукана, Чук почесал в затылке и побежал догонять Пендальфа, который не упустил случая подколоть карапуза:
— Ну как тебе детские работы «мастера»?
Но Чук уже не слышал того, что говорит ему юморист-самоучка. Он, как по гланды вкопанный, глазел на торчащий посреди двора засохший тополь, в который был по самый обух вогнан топор с кроваво-красной надписью на рукоятке: «Аллергия маст дай!» Едва справившись с охватившей его паникой, Чук вцепился в рукав Пендальфу и лихорадочно зашептал:
— А вот и оно! То самое дерево из Интернета!
Пендальф недоверчиво поглядел сначала на дерево, потом на Чука и, окончательно поверив, что тот не шутит, укоризненно покачал головой:
— Да. Вот чего не ожидал, того не ожидал. Оказывается, вся порнуха в Гондурасе снимается! А я всегда думал, что в Германии, — он усмехнулся и подтолкнул Чука к лестнице, взбиравшейся к самой колоннаде дворца: — Сейчас зайдем в ГУВД местное. Там начальником коррумпированный генерал Димедрол. Это отец Баралгина. — Чук тут же хотел влезть с очередным вопросом, но старый разведчик опередил его на «полкорпуса», продолжив свой рассказ:
— У него еще один сын есть — Эффералган, кажется. И два племянника — Имодиум и Пурген.
В этот момент они оказались у самых дверей дворца. Пендальф остановился так резко, что Чук едва было не скатился кубарем вниз по лестнице, натолкнувшись на широкую спину своего командира. Старый разведчик подхватил карапуза за руку, после чего взял «юношу» за подбородок и проговорил с легким нажимом, проводя вводный инструктаж:
— Про порнуху Димедролу ни слова, — почесав в затылке, он аргументировал. — Сдается мне, он ее и крышует!
Судя по всему, дворец местному олигарху строила та же бригада гастарбайтеров, что трудилась на постройке хором рохляндского атамана Бориса, — пройдя в широко распахнувшиеся двери, они оказались в большом зале, украшенном еще одной мрачной колоннадой — того же черного камня. Похоже, архитектурные пристрастия хозяина определялись по принципу: «Чтоб не хуже, чем у всех». Впрочем, одно отличие по сравнению с палатами пьянчужки-соседа в этом доме имелось — никаким застольным гостеприимством здесь и не пахло. Человек, сидевший в дальнем углу, даже не поднял головы, чтобы посмотреть, кто пожаловал по его душу. Чук вертел головой из стороны в сторону, оглядывая странного вида скульптуры, установленные в нишах, подпираемых колоннами. Впрочем, ничего, что могло бы заинтересовать карапуза, в этих «игрушках гигантомана» не было — разве что яркие ценники, заключенные в искусно сделанные бронзовые рамки.
Подойдя поближе к непрезентабельного вида мужичку средних лет, сидевшему в замызганном кресле, Пендальф притопнул каблуком и завопил:
— Я вас категорически приветствую. Надо всем Гондурасом ужасная воронка! А я как раз ехал мимо — дай, думаю, загляну на рюмку чая!
Адекватность, судя по всему, никогда не была коньком местных «авторитетов». Пендальф, впрочем, был неплохо осведомлен о слабостях каждого из них. Этот, к примеру, слыл страшным скупердяем. Вот и сейчас генерал Димедрол пребывал в дурном настроении по поводу очередной утраты, о чем и принялся втолковывать гостям, напрочь проигнорировав все правила приличия. Он поднял тяжелый взгляд на потревоживших его посетителей и, потрясая обломками какой-то рухляди, завопил:
— Кто-то сломал любимый рог моего сына… и нацарапал на нем… нехорошее слово.
Для пущей убедительности он ткнул в карапуза куском помоечного антиквариата, чем не на шутку встревожил и без того не слишком уверенно чувствующего себя подростка. Не выдержав тяжелого взгляда, устремленного на него, Чук залепетал:
— Мы не при делах! Вам надо эльфа спросить, он к баралгиновым сапогам присматривался! Я вообще не знал, что у Баралгина были рога!