Вера вернулась в опустевшую комнату Галины Борисовны, чтобы выключить там свет и задвинуть полуоткрытый ящик комода. Но все-таки: что же за ценности хранила ее мать в этом ящике? Она заглянула внутрь – и отпрянула. Потому что вещь, лежавшая на дне ящика, была ей слишком хорошо знакома.
Это был старый альбом для фотографий. Вера извлекла его из ящика, открыла первую страницу. И увидела… себя.
Да, это были ее фотографии. Детские, школьные, студенческие…Темноволосая девочка в распашонке, испуганно смотрящая в объектив фотоаппарата. Дошкольница с пышным бантом в волосах, прижимающая к груди плюшевого котенка. Мечтательная первоклассница в белом школьном фартуке. Нарядная выпускница – королева школьного бала. Улыбающаяся студентка в медицинском халате. А дальше – пустые страницы. Потому что жизнь Вики оборвалась в тот самый миг, когда четверть века тому назад отец Иоанн, окропляя ее голову водой из купели, произнес: «Крещается раба Божия Вера…»
Мать. 1915 г. Худ. Кузьма Петров-Водкин
Она забыла об этом альбоме. Ибо старалась не вспоминать о своей жизни до крещения. Годы, в которые она была далека от веры, казались ей прожитыми впустую. Однако ее мать жила воспоминаниями о них.
Именно поэтому она так бережно хранила заветный альбом. Хотя, казалось бы, зачем? Ведь Вики не существовало уже почти четверть века. Что до Веры, то разве она считала Галину Борисовну своей матерью? Нет. Она всего лишь «почитала» ее во исполнение заповеди. И с неохотой выполняла свой дочерний долг по отношению к ней. В то время, как мать любила ее. Именно поэтому она так дорожила старыми фотографиями дочери, напоминавшими ей о временах, когда еще ничто не разъединяло их. Эта память была залогом их возможного примирения. Если бы Вера вовремя смогла понять: любовь способна преодолеть преграды, которые воздвигают между собой люди. Лишь теперь ей открылось: в их многолетнем духовном противоборстве победила не она, а мать, чья любовь оказалась сильнее дочерней ненависти. Увы, Вера поняла это слишком поздно…
Или «поздно» все-таки лучше, чем «никогда»? Наверняка все еще можно исправить. Сейчас она вызовет такси и поедет в больницу. И всю ночь продежурит у постели матери. Ведь она не должна умереть, если дочь будет рядом! А завтра она возьмет отпуск, чтобы ухаживать за ней. Пусть ее мама наконец-то узнает, что такое дочерняя любовь. Может быть, тогда она простит ее…
Вера отыскала в справочнике номер службы вызова такси. Оставалось лишь набрать его… И в этот миг раздался телефонный звонок. А потом еще, и еще раз… Телефон звонил, не умолкая, словно человек на другом конце провода непременно хотел сообщить Вере какую-то крайне важную весть.
А она стояла, со страхом вслушиваясь в эти настойчивые, беспрерывные звонки. И не решаясь снять трубку.
Обручение
В тот февральский вечер в Успенский храм города Н-ска вошли двое – юноша и девушка. С любопытством огляделись по сторонам, перекрестились… причем юноша – по-католически, всей пятерней. После чего подошли к свечному ящику, за которым, уткнув нос в пухлый молитвослов с торчащими из него закладками, сидела свечница – хмурая пожилая женщина в темной одежде. Казалось, она была всецело погружена в чтение. Однако внимательный наблюдатель мог бы заметить, что свечница, не поднимая глаз от книги, украдкой косилась на вошедших, причем с нескрываемой неприязнью. Ибо с первого взгляда распознала в них «захожан», иначе говоря, невоцерковленных людей, незнакомых с писаными и неписаными законами церковного мира. И потому то и дело нарушающих оные законы, отчего визит в храм очередного «захожанина» становится сплошным искушением для его работниц и завсегдатаев…
На Волге. Пейзаж с Преображенско-Казанской церковью. 1910-е гг. Худ. Борис Кустодиев