Но о «романтике» негодяев — в другой раз...
...С некоторых пор физика стала считаться прикладной наукой. Бешеные мамаши стараются сунуть в эту физику своих недорослей, полагая, что век романтики кончился и наступил век так называемых «земных благ». Конечно, физика вбирает в себя, кроме всего прочего, также и процессы кипения супа. Но в размышлениях Эйнштейна и Курчатова не меньше приподнятости, чем в великих стихах. Увлеченность всегда сопутствовала и будет сопутствовать всякому делу. Люди задыхаются без идеалов. Без идеалов они начинают хрюкать. Вы это, вероятно, замечали.
И трижды счастлив тот, кто порывом сердца бросается крепить ферму, спасать человека, открывать землю, строить города, отстаивать правду и рвать цветы для любимой женщины. Вот это и есть наша романтика, дорогой читатель.
Это романтика Овода, Левинсона и Павла Корчагина, Раймонды Дьен и Зои Космодемьянской, это романтика баррикад и революционного подполья — великое самоутверждение чести, совести и принципов, романтика Октября.
Этого никогда не понимали нудные доки, специалисты «что-нибудь с чего-нибудь иметь». Они предлагают своим д'артаньянчикам протекции, обещают им безвозмездные златые горы и надевают на неокрепшую грудку демагогическую кольчугу. Д'артаньянчики хватают «тепленькие местечки», им никогда не приходится обнажать шпагу, они примериваются только в спину.
А жизнь двигают совсем другие д'Артаньяны. Поэты, для которых суп — еда, а не цель жизни. Они обнажают шпаги и подставляют свою грудь. Потому что ими владеет великое чувство приподнятости над обыденным.
И если отказаться от этого чувства, полетят в тартарары и великая музыка, и великие полотна, и великие книги. Потому что вместо обеденного меню они могут предложить только ощущение прекрасного.
И вместо них, заслоняя солнце и звезды, высунется равнодушная морда, довольная своим умом и недовольная своим обедом.
А д'Артаньяны не возвращаются.
Они скачут вперед, навстречу неизвестному, не боясь его, атакуя его, весело приподнимаясь над ним и видя его широкими веселыми глазами.
И грудь у них без кольчуги. Она открыта и другу и врагу, Потому что им не жаль себя, не жаль шагнуть через порог и, самое главное, не жалко жить на этом свете...