— Но мы тоже немного заволновались, — добавила Лей. — Ты обычно не используешь браслет вот так в открытую. Думали, что-то случилось.
— Проблема в том, что браслет я не использовал, — вздохнул я, заходя внутрь и закрывая за собой двери. — Мару, будь добра, можешь активировать тот артефакт-глушилку? Он же тут есть.
— Да, — девушка немного успокоилась и, пройдя к одной из стен, коснулась декоративной штуки. Теперь ясно, что за артефакт создает полог тишины в главном зале этажа. — У меня к тебе очень-очень-очень много вопросов! И в этот раз ты не улизнешь! Уж точно не после того, как я видела твоего двойника, тебя, истекающего кровью, и этого странного жуткого исчезновения. Ты хоть представляешь, как я перепугалась⁈
— Представлю. Извини, что заставил поволноваться. И для начала… давай присядем.
Рассказал я ей даже близко не всё. Даже про мои две сотни лет в аду знала только Мия, ни Лей, ни Мор, ни Луй об этом не слышали, хоть и были осведомлены о моих демонических меридианах. Так что и Мару знать было не нужно.
Ограничился историей о том, что я создал браслет из души демона-привратника, которого прикончил в шесть лет. Про этого демона, и что мое имя назвала Вечная, она и так был в курсе.
— Так вот как вы сбегали! Невероятно! Ты хоть понимаешь, насколько ценна эта штука?
— Относительно, — кивнул я. — Хотя до прибытия во внутренние витки я думал, что он не уникален, просто очень ценен.
— Не, такие штуки если и есть, то у единиц, приближенных к лордам. Причем это вот максимально ближний круг, самые преданные и сильные воины.
— Мару, я хочу, чтобы ты пообещала никому этого не рассказывать. Вообще все, касающееся меня.
— Это будет сложно, я же в Союзе. Проклятье, Арден… Ты прям заставляешь меня выбирать между сердцем и карьерой. Я могу тебе пообещать лишь вот что: когда я вернусь в Союз официально, то буду ограничиваться неважными отписками. Где-то опущу детали, где-то совру.
— Но?
— Но я всё-равно буду вести записи, и в том числе то, что ты расскажешь. Я буду передавать их в Надгробную. Истина должна быть записана, во что бы то ни стало.
— Надгробную? — не понял я.
— А, извини. У каждого из членов Союза есть Надгробная. Это что-то вроде особого хранилища, в которое есть доступ только у него. В нем мы храним знания, которыми хотим поделиться после смерти. Оно как раз и создано на такой случай. Когда есть важная история, которая должна быть рассказана, но если озвучить её сейчас, она может повредить.
— Это больше похоже на угрозу, Мару, — нахмурился я. — Хранилище компромата, которое откроется, если с хозяином что-то случится.
— Ой, нет. Всё не так. В смысле, некоторые из нас правда могут использовать его так, но я вовсе не хочу тебе вредить. Я распоряжусь, чтобы мою Надгробную раскрыли через десять лет после моей смерти. Идет?
— Мне всё ещё не нравится, Мару. Даже через десять лет.
— Через десять лет после моей смерти, — напомнила она. — А я скоро умирать не собираюсь. Может я вообще возвышусь и проживу ещё сотни лет, а? Мне кажется, через сотни лет тебе не будет дела до тайн, что важны сейчас.
— Время покажет, — хмыкнул я.
— Арден, я уже говорила: мы не только шпионская сеть, мы историки. Хранители истинной истории этого мира. Ты хоть знаешь, что из себя представляет нынешняя история?
— Нет.
— Это каша. Даже хуже. Лорды словно целенаправленно переписывают историю, причем переписывают хаотично, добавляя в неё очень много лжи и выдумок. И лишь мы собираем достоверные сведения, те, в которых наши потомки могут быть уверены. Поэтому так важно, чтобы и твоя история оказалась в наших архивах, пусть не сейчас, а через много-много лет, возможно, когда тебя уже и в живых не будет.
— Рановато ты его хоронишь, — фыркнула Мия.
— Что? Ох, нет, я не о том… — тут же начала оправдываться Мару, поняв, как это прозвучало.
— Хватит. Стой. Не десять. Двадцать. Двадцать лет после твоей смерти эти знания будут неприкосновенными. Ты можешь мне это обещать? — прямо спросил я.
— Да, — сразу согласилась Мару. — Я бы и больше пообещала, но правила запрещают. Даже двадцать лет — это уже больше, чем разрешено, но прецеденты бывали, и думаю, мне одобрят.
— Хорошо. Тогда можешь записывать, — кивнул я.
Я вообще могу погибнуть уже через пару дней в отчаянной попытке освободить друга, который меня даже не помнит, так что какая разница? Она права, вряд ли через двадцать лет эти сведения будут такими уж секретными. Учитывая, как у меня получается хранить секреты, подозреваю, что к тому времени мои враги будут отлично знать обо всех моих умениях. Хотел бы я таиться, остался бы во внешних витках с семьей. А раз так…