— Давайте ужинать, все готово, — сказала Исабель.
Малыш слез с подоконника, и вся семья принялась за трапезу.
Скоро с ужином было покончено.
— Давайте погуляем, — предложил Лалито. Ему, выросшему на ранчо, даже такой небольшой город, как Сьюдад-Виктория, казался большим и многолюдным.
— Давай действительно пройдемся немного, — согласился Густаво. — Спать еще рано, а после этой дорожной тряски хочется немного размяться. Ты пойдешь с нами? — просил он жену.
— Пожалуй, — согласилась Исабель.
Выйдя из гостиницы, мальчишка немедленно побежал смотреть на разбитую машину, не переставая удивляться, почему ее выкрасили такой некрасивой краской. И правда, мексиканцы почему-то недолюбливают коричневый цвет — на улицах вы практически никогда не встретите коричневых машин, мужчины очень редко носят темно-коричневые костюмы, а у женщин этот цвет и вовсе не популярен.
Густаво, осмотрев сильно покореженный бампер, покачал головой.
— Даже радиатор помяли. Похоже, врезались в какую- то большую машину, видишь, — обратился он к сыну, — следы задних «клыков».
Он наклонился ниже, рассматривая повреждение.
— Эй, вам чего здесь надо? — раздался рядом грубый голос.
Густаво и Исабель вздрогнули. И вовсе не от неожиданности. Этот голос показался им знакомым, хотя в первый момент ни он, ни она не могли сказать, где они слышали его. Густаво резко разогнулся и посмотрел на говорившего.
Перед ним стоял коренастый человек в крестьянской одежде. Мятая соломенная шляпа была надвинута на глаза, покрытое щетиной лицо перекошено от злобы.
— Я просто хотел посмотреть, может, нужна помощь, — спокойно ответил Густаво.
— Спасибо, помощь не требуется, — вступил в разговор подошедший человек в темном костюме. — Спасибо, мы справимся сами.
— Пойдем, — обратился Густаво к жене и сыну и, взял, Лалито за руку, увел его прочь.
Некоторое время Густаво и Исабель шли молча.
— Мне показалось... — начала Исабель, — что я где-то, его видела... Что-то очень знакомое...
— Мне тоже, — ответил Густаво.
Они еще немного побродили по городку, но настроение было вконец испорчено, и они решили вернуться гостиницу.
Ночью Исабель никак не могла заснуть. Oна прислушивалась к равномерному дыханию Лалито, а в голове неотступно звучал хриплый грубый голос коренаст небритого человека в мятой соломенной шляпе. Она, безусловно, знала его, и знала хорошо. Более того, этот голос связывался в ее сознании с чем-то неприятным, даже опасным. Исабель поняла, что не успокоится, пока не вспомнит где и при каких обстоятельствах она слышала этот голос.
Она начала вспоминать всю свою жизнь. Нищее детство, когда вся семья ютилась в тесной лачуге, которую отец с братьями сами сколотили из ящиков, старых досок всего того, что могли разыскать. Нет, это голос не из детства. А может быть, это один из тех первых клиентов Милашки, уличной девчонки, которая своим телом зарабатывала себе на хлеб, чтобы только не умереть с голоду? Нет не похоже. Исабель тогда попадались разные люди —и хорошие, и плохие, но этого среди них не было. Затем Исабель вспомнила кафе «Твой реванш», куда ее устроил Ченте Гавальдон. Этот парень стал ее сутенером, он был, конечно, далеко не ангел, но Исабель все равно была благодарна ему — он первым протянул ей руку помощи пусть и не совсем бескорыстно. Поэтому, когда Ченте был убит, она поклялась... Стоп! Исабель содрогнулась. Ей внезапно стало душно, несмотря на то что через открытое окна в комнату влетал прохладный ночной воздух.
Она вспомнила, где и при каких обстоятельствах видела человека, которому принадлежал этот голос. Да, трудно было узнать в небритом крестьянине важного сеньора, начальника отдела крупной страховой компании. И тем не менее это был он, Федерико Саморра, Исабель была в этом уверена.
— Густаво, — тихо позвала она, боясь разбудить сына.
— Да, — отозвался муж. Оказывается, он тоже не спал.
— Я узнала его.
— Да, это он, — вполголоса сказал Густаво.
Если бы Исабель еще несколько дней назад сказали, что она увидит своего заклятого врага, которому когда-то поклялась во что бы то ни стало отомстить, целым и невредимым на свободе, она бы никогда не поверила, что воспримет это с таким хладнокровием. Но нет, она не выскочила с проклятиями на улицу, а спокойно повернулась к мужу и тихо спросила:
— Что будем делать?
— Я поклялся убить его, — сказал Густаво, бесшумно поднимаясь с постели. — Один раз мне это не удалось. На этот раз он от меня не уйдет.
Они тихо встали, оделись, не зажигая света, и вышли из комнаты.