Роза растерянно посмотрела на него.
— Спасибо, Эрнандо, ты, как всегда, очень добр ко мне. Я не знаю, может быть, немного попозже, когда я почувствую себя лучше. Мне не хочется сейчас расставаться с дочками.
— Какое это великое счастье, Роза, что у тебя есть твои девочки. Да еще такие замечательные. Теперь тебе, наверно, остается только радоваться за них.
Роза улыбнулась сквозь слезы.
— Знаешь, Эрнандо, материнское сердце никогда не бывает спокойно за детей. Для меня они все равно остаются маленькими несмышленышами, которых надо оберегать от ошибок и опасностей.
— Знаю, все матери таковы. Меня моя матушка до сих пор считает неразумным мальчишкой, за которым нужен присмотр. Они с Ванессой потому и подружились, что вместе обо мне заботятся. Но твои Лус и Дульсе, надо сказать, давно стали самостоятельными.
— И даже слишком, — с жаром подхватила Роза. — Как все молодые, они считают, что сами во всем разбираются, и предпочитают сто раз ошибиться, чем посоветоваться со старшими. Вот и Рикардо про них говорит...
Роза вдруг запнулась, посмотрела на Эрнандо и опять поднесла к глазам платок. Эрнандо только молча пожал ее локоть, выражая сочувствие. У него сердце разрывалось от боли при виде страданий Розы, и он готов был на все, чтобы как-то облегчить их.
К Розе подошла Лус.
— Мамочка, садись с нами в машину, а Пабло поведет.
Роза устроилась на заднем сиденье рядом с Лус, машинально отметив красивый профиль Пабло, сидящего за рулем. Все-таки повезло Лус, что у нее такой заботливый и преданный муж. А сколько он возится с дочкой, тем более во время долгих ее отъездов.
Лус нерешительно взглянула на Розу и заговорила.
— Мамочка, ты знаешь, как мы с Дульсе переживаем за тебя. Нам не хочется, чтобы ты теперь оставалась одна в доме. Может быть, кому-нибудь из нас пожить с тобой некоторое время?
Роза мягко погладила руку дочери.
— Спасибо, моя родная. Ты же знаешь, что мой дом — это ваш дом, пока я жива. Ваш отец всегда говорил, что он хочет, чтобы наш дом был прибежищем, где могли бы в любое время найти приют и тепло вы все. — При воспоминании о Рикардо голос Розы начал предательски дрожать, но она сдержалась.
— Вот и прекрасно, — произнесла Лус с некоторым облегчением. — Помни, мама, мы никогда не оставим тебя одну.
— Но как же твоя работа? — озабоченно спросила Роза. — Разве ты не собираешься больше уезжать в этом сезоне?
— Да, Лусита, расскажи донье Розе о своих грандиозных планах, — вмешался вдруг Пабло, до этого молчавший. В голосе его, обычно приветливом и дружелюбна этот раз звучала горечь.
— Пабло, ну что ты в самом деле! — с легким упреком заговорила Лус. — Я хотела рассказать об этом маме попозже, в более спокойной обстановке.
— Не пойму, о чем вы говорите? — перебила их Роза.
Лус сделала движение рукой как бы для того, чтобы успокоить Розу.
— Мамочка, дело в том, что мне предлагают ангажемент в Вену на четыре месяца. Ты представляешь, я буду петь в Венской опере. Со знаменитыми европейскими солистами! Мама, я даже поверить в такое не могла!
Роза порывисто обняла дочь.
— Лус, дорогая, как я рада. — Потом она призадумалась. — Только, Лусита, получается, что ты уедешь так надолго...
— Мама, вот об этом мы с Пабло и спорим, — отозвалась Лус. — Я хотела, чтобы Пабло взял отпуск на это время и поехал со мной и с Розитой в Европу...
— Ну и как ты себе это представляешь? — спросил Пабло. — Ты будешь петь на сцене, а я в это время гулять с Розитой по парку и делать покупки к ужину.
— Милый, можно подумать, ты здесь не гуляешь с Розитой и не делаешь покупки, — миролюбиво заметила его жена.
Но Пабло даже не улыбнулся.
— Вот именно, — грустно подтвердил он. — Но здесь по крайней мере у меня есть работа, я врач, уважаемый специалист. А в Вене я буду всего-навсего муж примадонны Лус Линарес.
— Ну вот, мама, — обратилась Лус к Розе, — он вечно упрекает меня в том, что мы надолго разлучаемся, а когда представляется возможность быть вместе, отказывается из-за глупых принципов.
— Дело не просто в принципах, — стараясь скрыть раздражение, проговорил Пабло. — У меня здесь больные, здесь моя научная работа. Я не могу все это бросить на четыре месяца.
— А я не могу бросить сцену! — чуть ли не со слезами воскликнула Лус. — Пабло, милый, пойми, если я откажусь от этого ангажемента, я никогда не смогу добиться такого положения в мире оперы, о котором я мечтаю и ради которого уже столько сделала...
Роза решила, что пора вмешаться: