— Он устал, немного выпил, — объяснил он и, увидев, что Эрлинда хочет сама поговорить с Тино, попросил: — Не ходи туда. Лучше поговорим с ним позже, когда он выспится.
Однако никакого разговора не получилось. За поздним завтраком Тино был мрачным и неразговорчивым, он безучастно выслушивал все упреки матери, даже не стараясь ответить на них.
Весь день, сидя на работе, Рохелио ломал голову, что делать, к кому обратиться за помощью. После работы он собирался навестить Кандиду, Томасу и других женщин, которые населяли теперь старый дом Линаресов.
Ему открыла Томаса. Она чувствовала себя неважно, да и каким может быть самочувствие человека, когда ему за восемьдесят. Старая крестная Розы была искренне рада Рохелио и немедленно повела его пить кофе.
В гостиной уже сидел один гость — старенький падре Игнасио. Рохелио старался казаться подтянутым и энергичным, но это получалось у него плохо, и от проницательного взгляда священника, знавшего семью Линаресов уже много лет, не укрылось его плохо скрытое беспокойство и растерянность.
— Тебя что-то угнетает, сын мой? — ласково спросил старый у Рохелио, когда Томаса отлучилась на кухню.
Рохелио хотел было ответить, что у него все в порядке, но, посмотрев старому падре в глаза, не смог соврать. Да это было бы и бесполезно — тот прекрасно видел, что у его духовного сына на душе очень неспокойно.
— Я совсем не знаю, что делать, падре, — признало Рохелио.
— Тогда давай пройдемся по саду, — предложил падре Игнасио. — Небольшая прогулка очень помогает вернуть душевное равновесие.
Они допили кофе и, поблагодарив Томасу, вышли из гостиной в сад. День был солнечный, аккуратно подстриженная лужайка зеленела у сверкающей глади бассейна, Рохелио вспомнилась молодость. Поразительно, но в саду почти ничего не изменилось, разве что деревья немного подросли, но что для них десять — пятнадцать лет? И если бы вместо старого дона Себаса там не трудился новый садовник, молодой и проворный мальчишка, Рохелио могло бы на миг показаться, что время повернуло вспять. Но это же, конечно, была иллюзия. Нужно было возвращаться в свое время и решать насущные проблемы.
Некоторое время они со старым священником шли молча, затем падре Игнасио спросил:
— Так что же тебя тревожит, сын мой?
— Даже и не знаю, с чего начать, — смущенно ответил Рохелио.
— Начни с того, что первым придет тебе в голову, — улыбнулся падре.
— Я кажусь себе старым, никчемным, беспомощным, сказал Рохелио и замолчал.
— Я понимаю, что с тобой происходит, сын мой, — сказал падре Игнасио. — Ты вдруг стал старшим в семье, а это сложная и тяжелая обязанность. Теперь к тебе будут идти за советом, за помощью, даже за деньгами. И ты должен быть к этому готов.
— Да, я чувствую это, — кивнул головой Рохелио. — Но я не знаю, смогу ли с этим справиться. У меня проблемы в семье, что-то не ладится с сыном. У племянниц не складывается жизнь. А посмотрите на Кандиду! Но больше всего меня сейчас мучает гибель Рикардо. Знаете, падре, — Рохелио внезапно остановился и взял священника за руку: — Вы только не подумайте, что перед вами сумасшедший, страдающий манией преследования. Но я уверен, уверен совершенно, что его убили! И я даже знаю, кто это сделал.
— Вот как, сын мой? — изумленно поднял брови священник. — Но полиция...
— Полиция не пришла ни к какому выводу, я же говорил с комиссаром Грильо, только выслушайте меня и не думайте, что это бред.
— Я далек от такой мысли, говори же, сын мой. — Падре Игнасио приготовился слушать.
И Рохелио рассказал ему все — о подозрениях комиссара Грильо, о странностях, связанных с этой аварией и, наконец, о том, что рассказали ему Густаво и Исабель. Священник слушал его очень внимательно, лишь изредка прерывая рассказ вопросами. Когда Рохелио закончил, он задумчиво сказал:
— Признаться, когда ты заговорил о своих подозрениях, я подумал, что под гнетом свалившихся на тебя обязанностей главы большой семьи ты стал слишком драматизировать гибель брата. Но теперь я вижу, что для подозрений есть основания, и очень веские, — священник помолчал. — Я думаю, это уже давно не является тайной, ибо Лус Мария сама открыла отцу все после того, как девочек спасли. От нее я знаю некоторые факты, которые следствие когда-то не приняло к сведению. На них не обратили внимания, а зря.
— О каких фактах вы говорите, святой отец? — недоуменно спросил Рохелио.
— В похищении Лус и Дульсе, очень возможно, участвовал еще один человек. Ты хорошо помнишь суд? Было доказано, что похищение несчастных девочек организовал Федерико Саморра, ставший узником, но теперь, как ты говоришь, бежавший. Господь ему судья, Но, как я понял теперь, выслушав твой рассказ, то был лишь один из виновных. Второму удалось уйти от правосудия.