Но Пабло не покидало мучительное ощущение, что жена радуется не только предстоящим гастролям, но и разлуке с ним, своим супругом.
Кажется, что между ними разверзлась какая-то невидимая щель почти с самого начала, с первой брачной ночи. Сперва она была узенькой и почти неощутимой. Но идут годы, и она расширяется, постепенно превращаясь в бездонную пропасть.
Как перекинуть через эту пропасть мост?
Как врач, он знал: нельзя лечить только симптомы болезни, сначала нужно выяснить ее причину.
Но если в работе он был признанным авторитетом и находил ответы на самые трудные вопросы, то здесь, в личных отношениях, Пабло чувствовал себя беспомощным. Докопаться до причины, лежащей в основе их с Лус взаимного непонимания, охлаждения, раздражения, он был не в состоянии.
Конечно, можно было избрать путь хирургического вмешательства. Это означало полный разрыв, развод. Но об этом Пабло не мог и помыслить. Он по-прежнему любил Лус пылко, по-юношески. И тем больнее его задевало, что она все больше и больше избегает его.
Он ловил себя на том, что постепенно становится злым, раздражительным, а порой и несправедливым.
Он ревновал Лус к ее коллегам-музыкантам, к поклонникам-зрителям, к журналистам, берущим у нее интервью, и даже к самой музыке!
Почему она может часами, не отрываясь, сидеть за нотами, а ему, мужу, уделяет считанные минуты!
Как она смеет проводить время в обществе посторонних людей, в то время как он, уложив малютку Розу, тоскливо слоняется в одиночестве по комнатам!
А дочка? Розита ведь почти совсем не видит маму.
Хорошо, что в последнее время большую часть забот о ребенке взяла на себя Дульсе. Конечно, у крошки Розы была няня — но она могла решить лишь бытовые проблемы: вовремя накормить, переодеть, причесать... А ребенку, тем более девочке, нужна мать, ей необходимо настоящее духовное родство, женское покровительство, женское тепло, ласка и любовь.
Лус, несомненно, любит дочурку, но видятся-то они лишь урывками! А вот Дульсе...
Пабло задумался о судьбе невестки. Милая бедная Дульсе! Такая неумелая во всем, что касалось домашних женских дел, она тем не менее обладала несомненным талантом материнства. Розита души не чаяла в своей тете, ведь Дульсе вкладывала в нее всю душу. Пабло не сомневался, что ради ребенка Дульсе могла бы пожертвовать всем — не только карьерой, но даже и жизнью.
Такие, как она, обычно становятся многодетными матерями, видя в детях смысл своего существования.
По злой иронии судьбы, своего ребенка Дульсе не имела. Как она страдала от этого, как жаждала иметь собственное дитя!
Он, Пабло Кастанеда, просто обязан помочь ей! Ведь он обладает большими связями в медицинском мире. Он уже водил Дульсе на консультации к лучшим гинекологам, но пока никто из них не смог сказать ничего определенного. Все в один голос утверждают, что Дульсе вполне здорова.
Может быть, дело в Жан-Пьере? Надо будет уговорить его показаться врачам.
А возможно, сказались прошлые психологические стрессы — ведь Дульсе была свидетельницей преступления, а потом так долго жила в постоянном страхе, что бандиты обнаружат ее! И они ее действительно обнаружили. Похищение, угроза насильственной смерти... Многим ли довелось стоять под дулом пистолета? Неожиданное избавление благодаря вмешательству Мигеля Сантасильи и гибель этого бесстрашного парня! Все это слишком страшно и тяжело для молодой девушки.
Но ведь Лус тоже была похищена и тоже могла тогда погибнуть! Однако она забеременела и благополучно родила. Родила, но не воспитывает ребенка. Дульсе же прирожденный воспитатель, а вот родить не может...
Пабло знал, что Дульсе каждое воскресенье ходит на мессу в базилику Пресвятой Девы Гвадалупе и страстно молит Деву Марию ниспослать ей ребенка.
Отчего Божья Матерь не откликается?
Как это несправедливо!
Пабло особенно жалел Дульсе еще и оттого, что подсознательно чувствовал свою вину перед ней.
Вина-то в общем не такая уж и серьезная, да и дело это давно забытое, и все же...
Ведь с Дульсе Пабло познакомился раньше, чем с ее сестрой, и вначале ухаживал именно за ней. Правда, длилось это всего несколько дней, не больше. Потом появилась Лус, и весь остальной мир, и Дульсе в том числе, потерял для Пабло какое бы то ни было значение. Память часто возвращала Пабло к тем давним дням проведенным на курорте в Акапулько.
Дульсита была тогда так счастлива, она вся светилась! До этих пор никто из мужчин не обращал на нее внимания — Пабло Кастанеда был первым. Все существо Дульсе радостно и благодарно устремилось навстречу ему.