— Невероятно! Оперные певицы всегда такие полные солидные, пышнотелые. А тут — почти девочка, тростиночка! Нет, быть того не может.
— Извините, сеньорита, — охрипшим голосом проговорил он. — Но я вам не верю.
— Ничего, ничего, — пряча довольную улыбку, успокоила его Лус. — Пожалуйста, не верьте, если не хотите. Вы правы, женщины любят присочинить о себе.
Она откинула спинку самолетного сиденья и приняла полулежачее положение. Прикрыла глаза, будто собиралась вздремнуть.
Сосед разочарованно подумал: «Она дает мне понять, что разговор окончен. Как я глуп! Надо было спокойно выслушиват вранье и поддакивать. Тогда, возможно, наше знакомство продлилось бы...»
Лус же, выдержав эффектную паузу, будто невзначай промурлыкала себе под нос несколько тактов из арии Дездемоны.
Ей предстояло петь в «Отелло» на сцене Венской оперы. Она вообще любила музыку Джузеппе Верди, а это произведение считала вершиной его творчества. Здесь каждый пассаж — это само совершенство. И поэтому она пела, хоть и тихонько, но с нескрываемым наслаждением.
Все огромное тело ее попутчика напряглось, точно он готовился к прыжку.
— Что это? — только и смог проговорить он.
Луситой же овладевал азарт.
Ничего не отвечая, она начала петь все громче и громче.
И вот уже рулады звучат в полную силу!
На нее начали оборачиваться пассажиры. Спящие просыпались. Бортпроводница замерла в проходе между креслами с подносом в руках.
Но люди не возмущались. Они были восхищены. Мексиканцы, летевшие этим рейсом, узнали голос своей любимицы, своего кумира, Луситы Линарес: они постоянно слышали его в телевизионных и радиопрограммах. Они привстали со своих кресел: не каждый день доводится увидеть звезду национальной сцены так близко.
Австрийцы, которые возвращались к себе домой, еще не слышали фамилии Линарес. Но среди них было много знатоков и любителей музыки, ведь у них на родине музыкальная культура прививается с детства. И они, почувствовав подлинное мастерство, были очарованы.
Но вот пропеты последние ноты.
Лус подчеркнуто равнодушно уставилась в иллюминатор, будто ничего и не произошло.
И вдруг салон самолета наполнился громом аплодисментов.
Стюардесса приблизилась к Лус и почтительно предложила:
— Сеньора, не хотите ли шампанского?
Благодарю, — отозвалась Лус. — Пожалуйста, и мне, и моему спутнику.
Бортпроводница наполнила два бокала, и Лус взяла оба, руки ее соседа заметно дрожали, и он рисковал пролить напиток.
В салоне началось движение. Мексиканцы вставали со своих мест кто с блокнотами, кто с простой салфеткой, чтобы взять автограф у Лус Линарес.
Стюардессе даже пришлось просить по радио, чтобы люди соблюдали порядок и вернулись к своим креслам.
Когда суматоха утихла, Лус протянула своему спутнику бокал:
— Ну что ж, выпьем за наше знакомство и за нелепые женские фантазии, которым нельзя верить!
Негр только теперь перевел дух:
— Да./. Вы меня посрамили!
И выпил шампанское залпом, точно колодезную воду. На его черном лице блестели капельки пота.
Лус от души потешалась над ним.
Сосед же робко предложил:
— А все-таки я рискну... Давайте же познакомимся. Разрешите представиться, сеньора Дездемона...
Она с озорной готовностью протянула ему свою узкую руку. Он пожал ее осторожно, точно боялся повредить, и неожиданно представился:
— Отелло!
Лус поперхнулась шампанским. Теперь пришла ее очередь изумиться.
— Вы шутите? — спросила она.
— Шучу, — согласился негр.
И вдруг профессионально запел арию Отелло! Вновь в салоне самолета, следующего рейсом Мехико—Вена, звучала музыка Верди! Поистине это был необычный рейс. Закончив арию, сосед улыбнулся:
— Вот видите — вы поете лучше. Вам предложили шампанского за ваше пение, а мне — нет.
Но к нему уже спешила бортпроводница:
Не желаете ли немного коньяку, сеньор?
— С удовольствием! — рассмеялся он. — Пожалуйста, и мне, и моей спутнице пожалуйста.
Лус улыбнулась:
— Мы квиты.
Она взяла предложенный ей напиток, и оба певца чокнулись.
— Ну что ж, — сказал «Отелло». — Теперь познакомимся по-настоящему? Меня зовут Алваро Диас, я родом из Бразилии.
— Очень рада. Я слышала ваше имя, но, увы, до сих пор не слышала, как звучит ваш голос.
— А вы знаменитая мексиканка Лусита Линарес, не так ли? Я понял это по реакции ваших соотечественников.
— Да. И я лечу на Фестиваль пяти континентов в Вену.
— Я тоже.