Несмотря на недоумение Сонни и Рэйчел, Сифис продолжил:
— Скоро вы все узнаете. София говорит, сейчас сюда придет человек, который очень хочет с вами познакомиться. Он хочет выразить свою благодарность и расскажет обо всем, что здесь произошло. Я должен уйти, но прежде хочу предупредить: с вас здесь денег не возьмут. Ни за комнаты, ни за стол, ни за напитки. И когда вы решите вернуться, просто скажите Софии, я тут же приеду. Был рад с вами познакомиться и рад помочь.
Отвесив вежливый поклон, Сифис повернулся, сел на водительское сиденье, завел мотор и помахал Сонни и Рэйчел на прощание, а те смотрели друг на друга в полном недоумении.
Едва машина скрылась из виду, оставив за собой шлейф из выхлопных газов, вернулась хозяйка с подносом. На нем стояли три маленькие чашечки с греческим кофе, три стакана воды и тарелка с горкой печенья, которое, как они уже знали, называлось паксиматия. София поставила поднос на столик, а Рэйчел спросила:
— Скажите, кирья София, чем мы заслужили такое особое обращение?
— Поймете, когда приедет мой кузен Манолис. — София оглядела узкую улицу и воскликнула: — Да вот же он! Готов с вами встретиться.
Перед ними возник высокий темноволосый критянин с аккуратно подстриженной, как у многих его земляков, бородой. Он отличался грубоватой красотой, а в его темных умных глазах иногда мелькала веселая искорка, но чаще они смотрели мрачно и почти трагично. Он представился и слегка поклонился. Сонни не пытался запомнить его фамилию — та была слишком длинной и, на его взгляд, непроизносимой, — а сразу стал называть его по имени.
— Манолис? — уточнил он. — Капитан Манолис?
Критянин кивнул и указал на свободный стул.
— Можно сесть? — спросил он.
Манолис сел так, что его ноги, как заметил Сонни, совсем не соприкасались с каркасом стула. Возможно, он расположился так, чтобы смотреть им обоим в лицо, из вежливости, но Сонни решил, что, скорее, ему просто неудобно сидеть. Критские стулья были ужасно неудобными, и с момента прибытия в Грецию Сонни, который сам был мебельщиком, не раз хотелось их переделать.
— Должен сказать, мы в Герани давно ждали вашего приезда и хотели, чтобы вы приехали.
— Правда, кири Манолис? — спросила Рэйчел.
— Да, потому что ваша фамилия пользуется большим уважением здесь, в деревне. Полагаю, вы родственники Уильяма Каугилла?
Сонни кивнул, совершенно сбитый с толку этим вопросом, а Рэйчел тихо хмыкнула, пытаясь сдержать слезы. Через некоторое время она проговорила:
— Уильям был нашим сыном.
Манолис протянул руку и положил ее Рэйчел на плечо; другой в знак сочувствия сжал руку Сонни и произнес:
— Не знаю, много ли вам известно о том, что случилось в день гибели вашего сына, но я вам все расскажу. Вы поймете, почему вашего сына в нашей деревне так уважают. — Манолис глотнул кофе и собрался с мыслями. — Я и еще шестеро моих товарищей-андартес вели отряд английских солдат, оставшихся в горах после отступления из Хора-Сфакиона. Во время отступления солдаты лишились почти всего оружия. У вашего сына был автомат, но в нем осталось патронов всего на несколько очередей. Мы почти добрались в безопасное место и планировали спускаться на берег, где вела патрулирование британская подводная лодка, готовясь подобрать солдат. В тот момент нас заметил пилот немецкого истребителя. Он развернулся, а когда полетел нам навстречу, мы поняли, что он целится в нас.
Манолис замолчал и глотнул воды; воспоминания всколыхнули тяжелые эмоции, и ему было трудно говорить.
— Если бы ваш сын тогда не поступил храбро и самоотверженно, в тот день на горе погибли бы все. Мы потеряли трех партизан и двух британцев, но другие выжили — а всего нас, насколько я помню, было двадцать три человека. Уильям мог бы быть в числе выживших, а могли погибнуть все; он же предпочел стать героем.
Манолис снова глотнул воды, пытаясь успокоить очевидное волнение, и через минуту продолжил свой рассказ:
— Уильям отошел от группы и привлек внимание пилота, выстрелив в самолет. Пилот нацелился на источник угрозы и направил свой гнев на Уильяма; остальные тем временем бросились в укрытие. Хотя Уильям был ранен, он выжидал, стоял на месте, пока самолет не приблизился, а потом выстрелил в пилота последними патронами. Тот открыл ответный огонь, на столь близком расстоянии у Уильяма не было шансов. Но ему, должно быть, удалось ранить или убить пилота: самолет пролетел еще несколько сотен метров и упал в море.
Когда капитан Манолис закончил свой рассказ, в глазах Сонни и Рэйчел стояли слезы.