Тут в дело вмешалась Соня Красовская, потрясающей красоты полуполячка-полуеврейка, которая весь бой находилась на КП 655-го полка, и что-то отрывисто и с возмущением сказала по-еврейски.
– Молчать! – подал команду Дмитрий. Но армейский комиссар уже повернулся к ней. Девчонку спасло то, что она еврейка, и комиссар тоже был им. Соня с вызовом смотрела на него, и он опустил глаза.
– Следуйте в расположение! – сквозь зубы процедил он.
– Есть, товарищ армейский комиссар! Рота! Становись! Командирам взводов доложить о потерях!
Выслушав доклады, Дмитрий повернулся к продолжавшему стоять рядом незнакомому комиссару:
– Товарищ армейский комиссар! Отдельная рота разведки разгрузила боеприпасы на МТС Карасу-Базара. В ходе разгрузки имела боестолкновение с противником. Потери: один убитый, одиннадцать легкораненых. Командир роты лейтенант Матвеев. Прошу разрешения следовать на погрузку!
– Демагог! Следуйте!
– Рота! Напра-аво! На погрузку шагом марш! – повернулся к комиссару и, вскинув руку, сказал: – Разрешите идти?
– Девчонке спасибо скажи! Свободен!
– Есть объявить наряд вне очереди!
– Это за что?
– Чтобы не вмешивалась в разговор старших по званию, товарищ армейский комиссар!
– Клоун! Идите!
Дмитрий бегом побежал к машинам, на ходу подав команду: «По машинам».
Вернувшись на базу, Дмитрий доложил о происшествии и бое Бархоткину и попросил его перевести роту подальше от фронтового склада боепитания. В тот же день перебрались в Ичку, на самую окраину, в какую-то старинную кошару, палуба которой была покрыта толстым слоем овечьего навоза. Сверху набросали соломы, заделали часть окон, старшина добыл досок, и соорудили нары, комнаты для комсостава и единственной девушки-радистки. Дмитрий поинтересовался, что же она сказала аркому.
– Ничего особенного, товарищ командир, напомнила ему, что он только что хвалил роту и обещал дать Героя их командиру.
– Угу, даст! Если догонит.
Как в воду глядел! Где-то через неделю «Крымский воин» опубликовал Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении званий Героев Советского Союза трем командирам Крымского фронта: подполковнику Няшеву, капитану Андрейченко, старшему лейтенанту Иванову – а также краснофлотцу Суничеву (посмертно). Под указом громадный подвал, где в красках описан их подвиг. Они остановили 132-ю пехотную дивизию, нанесли ей тяжелые потери и долго мотали по лесным горным дорогам и тропам. Остатки батальона в количестве двадцати пяти человек были представлены к орденам Ленина и Красного Знамени. Об участии в этом приключении взвода разведки АВФ ни одного слова не было написано. Прочитав статью, Дима специально зашел к радистке и показал ее. Он вообще-то сторонился Сони: она была красавицей и знала себе цену. Плюс воспитание соответствующее, романов ни с кем не крутила, хотя охотников было хоть отбавляй.
– Как же так, товарищ командир? Ведь… – Дима прижал палец к своим губам, показывая ей соблюдать тишину.
– Видишь, все описание начинается без дат, даты появляются после 29 января. Сразу после того, как меня в отпуск отпустили. Все тонко! Я в отпуске был, и имеются документы об этом. Поняла?
– Это несправедливо! Надо Сталину написать!
– С ума сошла? Не смей! Этим ты не поможешь, только хуже будет. Переживу, ордена – дело наживное! – забрав газету, коснулся свернутым кончиком носа Сони и вышел из помещения радиостанции. Спустя несколько секунд оттуда выбежала, вся в слезах, радистка. Старший политрук Костин посмотрел на нее и на командира:
– Что с ней? Ты, что ли, ее обидел? Че ты к ней пристаешь? Она же недотрога!
– Поэтому и пристаю! – улыбнулся Дмитрий, хотя на душе скребли кошки и хотелось так же, как Соня, выплакаться, но он понимал, что в том бою, под таким чутким руководством, можно было полностью потерять роту. А так и овцы целы, и волки сыты. Рота работает, за последнюю неделю восемь выходов. Морозы стоят на загляденье. Он никогда и не думал, что в Крыму бывают такие! Немцы прекратили наступать и перешли к обороне. Начальство, помладше армейского комиссара Мех-лиса, довольно и хвалит за точные и своевременные данные о противнике. А комиссара он переживет, если не расстреляют! С такими «веселыми» мыслями он собрал сводки за последние сутки, взял охрану и поехал в штаб армии. Конечно, находиться во Владиславовке ему было удобнее: и штаб рядом, и иногда к Десфине успевал забежать. Теперь об этом приходится только мечтать. Тут же внизу стало немного жарко, и стало неудобно сидеть. Десфина ему нравилась. Но, мечтая о жарких ласках, он не забывал внимательно смотреть за дорогой.