Джудит взяла ключ, прошла вперед, пригибаясь под низкими ветвями яблонь, и поднялась по двум ступенькам на крыльцо. Ключ мягко вошел в замочную скважину и плавно повернулся. Она взялась за ручку, и дверь распахнулась. Изнутри вкусно пахнуло креозотом, и Джудит шагнула внутрь. Там совсем не было темно: на задней стене имелось еще одно окно. Девочка увидела двухъярусные койки, стоящие вдоль стен слева и справа, деревянный стол и пару стульев, книжные полки, зеркало, картину в раме – лесной пейзаж, коврик на полу. Кухонным буфетом служил перевернутый ящик из-под апельсинов, где были сложены остатки разных фарфоровых сервизов, закоптелый чайник, почерневшая сковородка. На окнах – голубые клетчатые занавески, на койках – синие шерстяные одеяла и диванные подушки. На спускавшийся с центральной потолочной балки крюк была подвешена керосиновая лампа. Джудит представила себе «хижину» в темное время суток, с зажженной лампой и задернутыми занавесками, и ей немножко взгрустнулось: жаль, что она уже слишком взрослая, чтобы играть здесь.
– Ну как?
Повернувшись, Джудит увидела в дверях тетю Лавинию.
– Чудесно!
– Я знала, что тебе понравится. – Старая леди втянула носом воздух. – Никакой сырости, только чуточку свежо. Бедный домик! Ему нужна компания. Дети. Новое поколение. – Она обвела комнату глазами. – Тебе не попадались следы мышей? Сюда иногда пробираются проказницы полевые мыши, проедают дыры в одеялах и устраивают себе гнезда.
– Когда я была маленькая, лет десяти, я бы все на свете отдала, чтобы иметь такой вот домик для игр.
– Собственное гнездышко? Как у полевой мышки?
– Да. Спать летней ночью на свежем воздухе… вдыхать аромат мокрой травы… смотреть на звезды…
– А вот Лавди никогда не стремилась спать в «хижине» одна. Говорила, будто здесь слышатся странные звуки и бродят привидения.
– Я не боюсь привидений. Хотя в темных домах и вправду бывает иногда жутковато.
– И одиноко… Может быть, поэтому я провожу так много времени у себя в саду. Ну что ж… – Лавиния поправила на голове платок и запахнула свой твидовый плащ. – По-моему, становится свежо. Не пора ли нам возвращаться к остальным? Не то они станут волноваться, куда мы подевались… – Она улыбнулась. – Отгадай, что сейчас делает Лавди… Играет в бирюльки с мистером Мортимером.
– В бирюльки? Откуда вы знаете?
– Она всегда занимается этим, когда приходит навестить меня. Несмотря на свой буйный нрав, Лавди чтит традиции. Я рада, что вы подружились. Мне кажется, ты хорошо на нее влияешь.
– Я не смогу отучить ее от хулиганских проделок. В школе она вечно получает замечания за плохое поведение.
– Она очень непослушное дитя. Но зато так очаровательна! Я боюсь, как бы этот шарм не погубил ее… Ну, запирай дверь и пойдем.
Школа Св. Урсулы
Воскресенье, 23 февраля
Дорогие мама и папа!
Прошу прощения за то, что не написала в прошлое воскресенье: не было времени, я ездила на выходные в гости. Мисс Катто очень добра – разрешила мне поехать к Кэри-Льюисам вместе с Лавди.
Джудит остановилась и стала грызть ручку, пытаясь разрешить вставшую перед ней проблему. Она любила своих родителей, но при этом хорошо их знала, и для нее не были тайной их мелкие недостатки и слабости. Не так-то легко рассказать им о Нанчерроу: все тут слишком, до неправдоподобия чудесно и похоже на сказку. Джудит боялась, что ее неправильно поймут и обидятся.
Ведь сами они никогда не соприкасались с такой блистательной жизнью, у них даже не было друзей, живущих в таких больших домах, для которых роскошь и комфорт – что-то само собой разумеющееся. Живя на Востоке, под игом строгих условностей колониального быта, они пропитались кастовым духом с его жесткими классовыми и расовыми перегородками, безусловным подчинением вышестоящим по службе и неписаным законом: пусть каждый сверчок знает свой шесток и не пытается скакнуть с него куда-то еще.
Поэтому, если она станет во всех подробностях превозносить до небес красоту и шарм Дианы Кэри-Льюис, у Молли Данбар, которая и без того никогда не отличалась самоуверенностью, может возникнуть подозрение, что ее дочь теперь считает свою мать ничем не примечательной, невзрачной женщиной.