— Уверен, как наследница Твайлайт Спаркл, ты способна это понять, — отозвался он и самодовольно улыбнулся. — О да, я как следует покопался в твоём прошлом, после того, как наши пути разошлись. — Его взгляд при этом оставался спокойным, почти безмятежным. По всей комнате были разбросаны бумаги, а вокруг панелей управления, словно ненужный хлам, валялись плёнки и шары памяти.
— Я понимаю, — согласилась я. — И куда лучше, чем ты думаешь. Мне известно, что Твайлайт не всегда поступала правильно. Не прислушивалась к мнению тех, кого должна была слушать. Причиняла боль тем, кто этого совсем не заслуживал. — Я посмотрела на него с прищуром. — Хотя, нужно отдать Мефитису должное. Масштаб его злодеяния куда больше.
Тут самообладание изменило Лайтхувзу, и он зашипел на меня, брызгая слюной.
— Он бросил их! Взял свои грязные деньги, и бросил их! На верную смерть! Я видел записи с камер наблюдения на автоматических турелях! Некоторые из них оставались в живых ещё несколько месяцев! Месяцев! — рявкнул он мне в лицо, забрызгав мне слюной весь визор.
Я и бровью не повела.
— Но он же был доктором. Вирусологом. И, что самое главное, пони, в котором нуждался Анклав. — На его лицо снова вернулось стоическое выражение. — Одно дело спорить о необходимости возвращения на поверхность, если это не представляет трудности. И совсем другое, если возвращение грозит смертельной опасностью, — сказала я, и мы начали медленно кружить по краю комнаты управления.
— Анклав извлекал выгоду из этой пропаганды целых двести лет. Двести лет! — выпалил Лайтхувз и улыбнулся. — Богатство и слава, которыми они одарили его, давно вернулись сторицей.
— Шиканери рассказал мне, как ты вычислил, сколько жизней можно было бы спасти вашим возвращением. Но что ты мог сделать? — продолжила я. — Кому мог рассказать? Тебе было недостаточно просто знать. Знание не дарует искупления. Только не тебе. Нет. И ты решил действовать, — подытожила я, не сбавляя шаг. — Тебе нужно было что-то такое, что они не смогут игнорировать. Что-то, что никто не сможет игнорировать. Что-то таких чудовищных масштабов, что это невозможно будет замалчивать. И ты посвятил Реинбоу Деш в свой план.
— Она долгие годы искала способ покончить с Нейварро. Так что уговорить её было совсем не трудно, — ответил Лайтхувз с усталой, почти грустной улыбкой.
— И однажды все части плана сложились воедино. Чума. Способ доставки. Талисманы-целеуказатели. Всё, что тебе было нужно. Но затем что-то изменилось. Что-то, из-за чего одного лишь скандала уже было недостаточно. Так в чём причина? — спросила я его.
Он издал тихий смешок.
— Я говорил тебе, Блекджек. Говорил всем. — Протянув крыло к стопке измятой документации у наших ног, он выхватил несколько страниц и потряс ими у меня перед лицом. — Анклав узнал, чем мы занимаемся и высоко оценил нашу работу. — Каждое произнесённое слово буквально сочилось отвращением. — И они решили ускорить план. Разослать вирус в каждый уголок Пустоши, уничтожить все враждебные формы жизни и лишь после этого вернуться! — Он швырнул бумаги мне в лицо, и они вихрем закружились вокруг нас.
— Итак, уже недостаточно было просто устроить скандал. Недостаточно было покрыть позором имя Мефитиса. Тебе захотелось большего. Ты решил уничтожить сам Анклав, — предположила я, стоя среди разбросанных по полу бумаг.
— Не говори мне, что они этого не заслуживают! — рявкнул он в ответ и, подойдя к панели управления, шмякнул по ней копытом. Один из мониторов ожил, и на его экране я увидела город, разрываемый на части выстрелами из энергетического оружия. У меня на глазах испепелили маленького жеребёнка, и я, к своему изумлению, узнала ЛитлПип в той пони, что пыталась собрать его прах. — Я получил это из надёжного источника вчера. Они убивают детей, Блекджек!
Оторвав взгляд от экрана, я снова обратила своё внимание на Лайтхувза.
— Ты всё продумал. Теперь твоей целью был не скандал. Ты хотел спровоцировать кризис. После Мэрипони дела обстояли крайне скверно: все оказались охвачены страхом и сомнениями. И ты решил сдаться на милость суда, предоставив против себя неопровержимые улики, и тем самым выставить Тандерхед тем героем, что спас Анклав от безумного агента Нейварро. — Я сделала паузу, и мы оба остановились, глядя друг на друга. На виске у Лайтхувза нервно запульсировала жилка. — Вот только…
— Вот только ты за каким-то хером порешила советника! — заорал он, испепеляя меня взглядом. — Она поплатилась жизнью, потому что решила арестовать тебя, или её смерть была предопределена, как отличный способ досадить мне? Возможно, советник не очень хорошо разбиралась в политике, но она была заботливой пони и верным другом!
— Не я убила её, Лайтхувз, — ответила я, зная, что он не поверит моим словам, да и не особо волнуясь по этому поводу. — Но смерть Советника расстроила твои планы, не так ли? Стратус не стал бы вести расследование так дотошно, как это сделала бы она. Он, скорее всего, постарался бы замять это дело. А этого тебе хотелось в последнюю очередь. Поэтому ты обратился к плану Б: заманить флот Анклава в ловушку и разнести его в щепки. Это стало бы для них настоящей катастрофой, а ты в любой момент мог бы добить их чумой.
— Именно так, — согласился он, по-видимому, снова сумев совладать с нервами. — Но нагрузка на энергосистему оказалась слишком велика. И это уничтожило энергетическую подстанцию.
— Нет. Уничтожение подстанции — моя работа, — заявила я, глядя ему прямо в глаза. В его всё ещё живые, настоящие глаза. Эти зеркала души, бьющейся в агонии.
— Ты… как?! — с трудом выдавил он из себя.
Я злорадно усмехнулась.
— Ты не видишь всей картины, Лайтхувз. Тебе не известно про Аврору, Когнитум или Токомеир. Ты далеко не Принцесса… как фигура… на этой доске, а всего лишь пешка. Или одна из тех лошадок? Ну, может, та фиговина в виде башни. — Ладно, если я и дальше собираюсь использовать шахматные аналогии, то стоит получше узнать правила этой игры. — Видишь ли, не всё, что происходит вокруг, вертится вокруг тебя и твоих тараканов в голове!
— Понятно. Не скрою, я немного сбит с толку тем фактом, что ты приняла стороны Нейварро… — начал было он.
— Я не на их стороне! — отрезала я, прерывая его. — Ты ведёшь себя как маленький эгоистичный жеребёнок. А тебе не приходило в голову, что на свете существует множество других проблем, не связанных с тобой и твоим ущемлённым родственными связями эго?! — Похоже, этими словами я ошарашила его больше, чем если бы просто отвесила оплеуху. — Можешь разглагольствовать сколько угодно. Но я собираюсь остановить чуму, этих Хищников и тебя. Возможно, предстоит сделать намного больше, но эти три пункта — первоочередные, — уже спокойно закончила я.
На секунду мне показалось, что я посеяла в нём сомнение. Что, в конце концов, здравый смысл возобладает. Затем черты его лица ожесточились, приняв скептическое выражение.
— Ой, да неужели? Ты, похоже, весьма уверена в себе. Что ж, вынужден тебя разочаровать. Я собираюсь разослать эти ракеты так далеко, насколько это возможно. Парочку я приготовил даже для зебр. Просто, чтобы не лишать их возможности поучаствовать в общем веселье, — произнёс он со смехом, который уже начал меня утомлять. — А наш народ, благодаря Проекту «Стальной Пони», станет более сильным и невосприимчивым к чуме. Все узнают правду. От лжи не останется и следа, и, наконец… всё будет кончено.
— Почему? — устало спросила я, заранее зная ответ, хотя в глубине души и надеялась, что ошибаюсь. На Л.У.М. появились две приближающиеся голубые метки; оставалось надеяться, что одна из них — это Бу. Встав за креслом возле одного из терминалов, я облокотилась на него передними копытами.
— Я же сказал тебе! Ради правды! За все их преступления! — воскликнул он.
— Кончай ебать мне мозг! — заорала я на него. — Только взгляни на меня! Взгляни, что я с собой сделала, чтобы тебя остановить! Завязывай с этой брехнёй! Скажи мне правду!