Я моргнула и уставилась в её глаза.
— Я нашла кое-кого, кто о тебе позаботится.
Мои ушки немного поникли, но она обняла меня ещё сильнее.
— Не волнуйся. Ты последняя здесь. Теперь твоя очередь. Ты тоже заслуживаешь шанса на счастье.
Она посмотрела в дверной проём.
— Не стесняйся, входи. Из тебя ужасный шпион.
Дверь немного приоткрылась, и в комнату вошёл привлекательный молодой жеребец. Наши взгляды пересеклись. У него был недоверчивый, настороженный вид: он производил впечатление пони, который много страдал в своей жизни.
— Ты… ты кто? — опасливо спросила я.
— Меня зовут Голденблад, — он сел рядом с моей кроватью. Поднял взгляд на Принцессу.
— Я, ну…
— Мне удалось наконец убедить его, что жизнь одинокого гения чересчур идеализирована, — ответила Луна, заставив жеребца покраснеть. — Так что он согласился присмотреть за тобой.
— Присмотреть за мной? — я уставилась на пол. — Но… я не… не могу…
— Знаю, но ты можешь, — ласково сказала Луна, улыбнувшись — в её глазах плескалось целое море сочувствия. — Послушай, Псалм. Я бы хотела признаться тебе кое в чём, о чём никому ещё не говорила. Давным-давно я сотворила кое-что очень плохое, и за это моя сестра отправила меня на луну. Сейчас звучит смешно, но я была одинока и счастлива, потому что считала, что заслужила это. Я ненавидела всё вокруг с такой силой, что сама мысль о том, что я могу быть рядом с пони, была невыносима. И когда я вернулась, первое, что я сделала, — это накричала на пони поблизости, ибо я была ещё зла на них… зла и испугана. Целый год я не могла появляться на публике. Лишь с помощью одной храброй кобылки я научилась быть счастливой рядом с другими. Знаю, что бывают случаи, когда само пребывание рядом с пони причиняет боль, но это лучше, чем жить одной.
— Да… Принцесса Луна, — прошептала я, повесив голову. — Я… попытаюсь.
— Отлично, — она выпустила меня из объятий и подарила мне и Голденбладу дружескую улыбку. — А теперь мне нужно очутиться в Филлидельфии, чтобы убедиться, что всё готово к завтрашнему церемониальному перерезанию ленточки Селестией. Поверить не могу, что мы в самом деле открываем огромную фабрику по производству оружия и амуниции. Даже в мыслях не умещается, каким образом они нам может понадобиться столько этих штук.
Она взглянула на Голденблада.
— Вы двое можете занять колесницу, когда будете готовы.
— Да, Ваше Высочество, — кивнул Голденблад. Принцесса сверкнула прощальной улыбкой, а затем её рог засветился. Она исчезла во вспышке света.
— …не хочу идти… — пробурчала я, приготовившись к целому вороху вопросов о том, в порядке ли у меня голова: как можно желать остаться в таком ужасном месте?
— Знаю, это глупо. Здесь грязно и тесно, но этот приют — всё, что было у меня в жизни. И всё, чего моя жизнь заслуживает!
Он стоял молча какое-то время, потом вытянул копыто и похлопал им по моему плечу.
— Понимаю. Это твой дом, — проговорил он. И никаких обвинений в глупости!
— Но это твой шанс на удочерение, Псалм. Ты здесь последняя. Пора уходить отсюда.
Минуту я просто смотрела на бежевую плитку. Он вздохнул.
— Забудь. Не торопись. Пегасы могут подождать.
Это заняло некоторое время. Время на то, чтобы собрать мои вещи в чёрное шерстяное одеяло, хоть и было их совсем немного. Время на то, чтобы подобрать старые игрушки, с которым никто не согласился бы играть снова. Время на то, чтобы взглянуть на грязную серую прихожую. Время на то, чтобы прислушаться к шуму дождя, врезающегося в её серые окна.
— Надо ли мне звать тебя… отцом? — спросила я, когда мы шли к выходу. Слово, коснувшись моих ушей, казалось чужим и нелепым.
— Думаю… это лишнее. Я совсем недавно стал достаточно взрослым, чтобы иметь даже своих детей, а уж твой возраст… Мне кажется, слово «опекун» подойдёт лучше, хотя и ненамного, — призрак улыбки тронул его губы. — Почему бы тебе не называть меня «Учитель»? Оно куда удобнее. Я как раз устроился в Школу Селестии для Одарённых Единорогов преподавать историю.
Он изрядно смутился, когда добавил:
— Принцесса Луна лично порекомендовала меня, хотя я понятия не имею почему. И за всю жизнь, пожалуй, не пойму.
— Оу, — сказала я, чтобы оттянуть время до того, как спросить:
— Как ты думаешь, могла бы я иногда приходить в школу с тобой? У меня… я знаю одного пони, который туда ходит.
Вместе мы вышли через главную дверь. Дождь прекратился, и всё было таким чистым и свежим… Редкий случай. В сторону Кантерлота тянулась радуга, разукрасившая золотую колесницу яркими огнями, почти такими же яркими, как свеча, появившаяся на моём боку. Её одинокий свет разгонял удушающий туман меланхолии, что едва не выпила мою душу до дна. Впервые с момента отъезда Чеддара я почувствовала теплоту в сердце. Голденблад улыбнулся, будто зная, о чём я думала. Я взглянула на Учителя и засияла улыбкой в ответ — такой улыбкой, которую не дарила прежде никому. Он посмотрел на меня и произнёс:
— Безусловно. Ты можешь быть моим помощником.
* * *
Проснувшись, я потянулась и надула губки, потому что мои копыта не встретиться с некоей прекрасной кобылкой, поразительно похожей на Рейнбоу Деш. Короткий взгляд подтвердил мои подозрения: Глори не было. Также я удивилась, поняв, что утро уже давно прошло. Я обычно не сплю так долго, хотя это «обычно» происходит из-за того, что мне нужно куда-то бежать. Вздохнув, я повернулась на бок.
«Лакуна, как там Рампейдж? Просмотр воспоминаний помог?» — спросила я телепатически. Это было не так сложно, как странно. Я решила, что нужно подумать о Лакуне, а после остаётся только надеяться, что она приняла передачу. Конечно, наш разговор также слышало всё Единство, но что уж тут поделаешь?
«Я не знаю наверняка. Я думаю, это помогло. Есть разница между пониманием того, что ты внезапно превращаешься в зебру и пониманием что даже если она и часть тебя, по крайней мене, это хорошая часть», — ответила моя подруга. — «Сказала, что хочет проверить окрестности. Посмотреть, нет ли где Предвестников, и заодно подумать обо всём».
Я вздохнула и улыбнулась, потирая побаливающий рог.
«Приятно слышать, что всё это было не зря», — я слегка нахмурилась, задумавшись. «Слушай, а это нормально? Я думала, что единороги могут использовать всего несколько заклинаний, соответствующих их талантам. Я же умею создавать магические пули и свет, а теперь ещё залезла в магию памяти».
Хотя, по-правде, это было всё равно, что сказать, будто я залезла в хирургию мозга.
«Это широко распространённое заблуждение, хотя в нём и есть доля истины. До войны единороги обычно обладали только той магией, которую развили в юности. Обычно она находилась в сфере их интересов и, таким образом, касалась их талантов. Однако же, магический потенциал не ограничен особыми талантами пони. Рэрити проявляла навыки модельера, но она также знала заклинание для поиска драгоценных камней и, несколько позже, телепортации. К тому же, если бы магия единорогов была ограничена, какой смысл был бы в записи заклинаний или школах магии? Вот подумай о своём стойле. Большинство единорогов там ведь изучали магию, подходящую их работе, какой бы не была их кьютимарка», — терпеливо объяснила Лакуна. «И, узнав желаемое заклинание, большинство просто перестают учиться».
Рэрити научилась телепортации? Должна признать… у меня текли слюнки от одной мысли о том, чтобы уметь самостоятельно телепортироваться. Исчезнуть из-под пуль во вспышке, очутиться за спиной у противника… Вот интересно, неужели постоянные ранения головы делают меня умнее: я понимала всё, что она сказала.