Я моргнула и ошеломлённо вытаращилась на лёгкую улыбку, мелькнувшую на её губах.
— Как ты думаешь, что случилось со мной и Скудл до того, как вы нарисовались на горизонте?
— Я…
Я знала, что случилось. Я знала, как это было ужасно. Я видела это в Девяносто Девятом и почувствовала на собственной шкурке на «Морском Коньке».
— Вас изнасиловали, так?
— Угу. Неплохо так отодрали, — просто ответила она. — Но не впервой. Первым был папашка, который делал из меня взрослую кобылку, пока мамка стояла рядом. Потрошители сделали из него отбивную. Мамка пыталась продать нас Обществу, но я не подписала свой контракт, так что она бросила меня. В конце концов, мы прибились к Часовне.
Я судорожно хватала ртом воздух. Пока она говорила, сцена на корабле на секунду снова стала реальностью… кошмарной реальностью.
— Спустя два дня после того как мы свалили от тебя… Фрискихорн нарвалась на злого радсвина. Джиблетс здорово облучило, и она выблевала свои кишки. Другие разбежались. Я прибилась к тем двоим, потому что они знали на примете парочку бункеров, которые можно было обчистить. Типа, почему бы и нет? Заработала бы достаточно крышечек, чтобы убраться подальше отсюда. Они, быть может, хотели прикончить меня, когда мы наткнёмся на что-нибудь достаточно ценное для того, чтобы убить подельника, — Бон зашлась кашлем.
— Неплохо ты меня приложила. Док сказал, что почти прикончила на месте.
— Мне так жаль…
— И вот поэтому ты такая тупая, — оборвала мои извинения кобылка, — Думаешь, папашке было жаль? Или мамке? Или тем рейдерам? Радсвину было жаль? Или радиации? — она фыркнула. — Всем им было попросту насрать. Кроме радиации, наверное. Так чего это ты заявляешься сюда и просишь прощения? За каким хреном оно тебе?
— Потому что… потому что мне жаль. То, что я сделала, было неправильно. Мне нельзя было делать этого, — я шмыгнула носом. — Я пытаюсь быть хорошей пони… быть лучше…
— И вот здесь ты полностью облажалась. Таких штук, как хорошие пони, на Пустоши не водится. Ни единой кучки навоза после них. Я не хорошая пони. Ты тоже. Мы все, всего лишь, пони, — она потрясла головой.
— Ты просто хочешь быть лучше других, разыгрывая из себя большую шишку. Героя. Ну, ты не герой. Так что если ты чувствуешь себя задницей, могу поздравить. Ты и есть задница. Когда-нибудь ты это признаешь. И тогда тебе тоже будет насрать на моё прощение.
Я замерла, оглушенная её словами. Нет. Нет! Пони могли стать лучше. Я могла стать лучше! Нужно лишь больше стараться.
— Хотела бы я, чтобы всё пошло иначе. Хотела бы я снова оказаться на Свалке и на этот раз прислушаться к Скудл. И всё вышло бы куда лучше… Думаю… — я облизала губы. — Я могу сделать хоть что-нибудь, чтобы получить твоё прощение?
Она горестно выдохнула.
— Можешь добить меня. Быстро и чисто. Док не хочет. Говорит, что давал какую-то там долбаную клятву.
Я в ужасе смотрела на несколько слезинок, прочертивших мокрый путь от её глаза к повязкам. Перед моим взором предстал терминал в Медицинском Центре Флаттершай. Я слышала нашу песню. Что ещё? Я услышала шипение Ангела над истерзанным телом Торн. «Я подарила ей покой!» Будь прокляты мои синтетические органы. Несмотря на них, трепет свил себе гнездо у меня внутри. Она отвернулась.
— В любом другом случае, нет. Не собираюсь я прощать тебя, Блекджек. Потому что если бы я простила тебя, мне пришлось задуматься над прощением и остальных, начиная от папашки. Я не хочу этого.
Она спряталась под одеялами.
— Пойди прочь, Блекджек. Что бы ты тут не искала, здесь тебе этого не найти.
Я отшатнулась от её кровати. Как ни странно, какая-то часть меня думала, что я буду прощена. Всё, что мне нужно было для этого, — это сказать, что я пытаюсь стать лучше. Пытаюсь быть доброй, сильной, крутой, стойкой. Пытаюсь помнить о том, что оно было под буквой «Э». Но услышать, что старания стать хорошим суть лишь самообман… И даже хуже — самовозвеличивание… Посмотрите на меня… Я Блекджек. Самая лучшая-прелучшая пони. Святоша Пустоши.
Я потёрла мордочку пожёванным копытом, слушая громкую праздничную музыку и стоны. Я должна быть хорошей. Должна. Я должна быть уверена в том, что… каким-то образом… в конце наступит всеобщее счастье, благоденствие, а свободное от облаков небо будут раскрашивать радуги. Иначе я очень быстро стану новым Деусом или Богиней… Быть лучше. Только чудовище имеет шанс на счастье в Пустоши.
— Извининяюсь, — прохрипела Кэрол, сидя за столом медсестры. Затем взглянула многозначительно на кровать Психошай, а потом — снова на меня. Словно я должна что-то сделать. Я испустила вздох и помахала ей копытом. Серьёзно, пегаске нужен доктор, а не я. Я подбежала к ширмам и отодвинула их, проходя к кобылке. Что я знала о медицине? Ну, если бы она чувствовала себя очень плохо, я могла бы сделать ей укол или…
Оу. Моим глазам открылась примечательная картина: жёлтая пегаска сидела на Стигиусе, приподнимаясь и опускаясь, тяжело дыша и засунув в рот кончик крыла, чтобы не закричать. Судя по покраснениям на её шкурке и густому аромату в воздухе, они занимались этим уже довольно долго. Стигиус пискнул и задрожал, когда она опустилась на него. Я смотрела на их… союз, пока меня не заметила Психошай. Её лицо заалело, а сама она приподнялась, не в силах остановиться.
Я тепло улыбнулась.
— Хм… он ещё тот чемпион. Поверь, ты сможешь выжать из него ещё пару-тройку раз.
Пегаска остолбенела, что выглядело забавно в её текущем положении. Её румянец очень напоминал тот, что был у Флаттершай. Психошай не прервалась, и я не могла винить её за это.
— Убедись, чтобы он как следует поработал язычком. Он может вылизать там всё дочиста. Развлекайтесь, — я махнула копытом, как-бы разрешая продолжать.
— Я, наверное, уйду через час или около того. Увидимся в Загробной Жизни.
Я повернулась на копытах и оставила их вдвоём. По пути я предложила гулю сделать радио погромче или надеть наушники. Серьёзно, с чего это Психошай засмущалась? Это же просто секс, а у них он к тому же и хороший вышел. Я ухмылялась. Моему мозгу как раз требовалась небольшая встряска. Вид двух пони, беззаботно наслаждающихся друг другом, напомнил мне, что есть ещё в Пустоши хорошие вещи, за которые стоит бороться. Даже если они мимолётны.
* * *
— Ты уверена в этом? — спросила Рампейдж, когда я взяла в копыта Контракт Карриона. Вельвет отдала мне моё оружие и амуницию. Бдительности требовалась чистка и мелкий ремонт, даже Долг и Жертва казались изношенными. Контракт был напечатан аккуратно: перечень обязательств, которые грифон принимал на себя, перечисления того, на что он не соглашался, и список того, что ожидал от работодателя. Читая Контракт, я поняла Карриона чуть лучше. Он был солдатом и реалистом, но не убийцей. Он был охранником. И несмотря на то, каким мерзким ублюдком был Ахвицотль, Каррион неустанно придерживался Контракта. Преданность грифона меня удивляла.
— Ммммм… — я томно застонала. Мое бренное тело расслаблено блаженствовало за одним из столиков Загробной Жизни, наслаждаясь тамошней атмосферой и льющейся со всех сторон музыкой. Несмотря на то, что мелодии звучали довольно-таки динамичные, было что-то грустное во всем этом. Эти гули… они отчаянно цеплялись за цивилизацию, которая уже давным давно канула в Лету. Я думала о том, сколько же гулей застряли, заточили сами себя в каком-то памятном им мгновении, которое они считали смыслом своей жизни. Потом я подумала о Дитзи Ду, которая осталась в составе живого сообщества. И не просто «осталась», она делала для общества много больше, чем просто существовала.
Каррион, Ксанти, Сильвер Спун, Снейлс. Вся их разношерстная компания сидела напротив меня. Грифон был облачен в свою силовую броню, которая, к этому времени, была уже полностью восстановлена. Пернатый гуль упрямо не расставался с ней, хоть Уиллоу и отдала приказ о деактивации её оружейных систем, после его самосуда над Ахвицотлем.
— Так. Я думаю, что мы дошли до перекрестка, на котором наши пути разойдутся, — сказала я им. Сильвер Спун выглядела немного грустной, светящаяся пони сняла свои деформированные очки и потерла щеку оплавленным стеклом одной из линз, — Вы двое, вы уверены что готовы отправиться на поиски своих товарищей?