Рут. Неплохо.
Макс. Нет, я чувствую, что вы классно готовите. Я прав, Тэдди?
Тэдди. Да, она готовит очень хорошо.
Пауза.
Макс. Давненько вся семья не собиралась вместе, а? Если бы только мать была жива. Как ты считаешь, Сэм? Что сказала бы Джесси, если была бы жива? Побыть с тремя сыновьями. Тремя отличными взрослыми парнями. И чудесной снохой. Жаль только, что ее внуков здесь нет. Она бы ласкала их, сюсюкала, так, Сэм? Суетилась бы вокруг них, играла, рассказывала бы сказки, щекотала — такой был бы восторг. (Рут.) И знаете — она научила этих парней всему. Научила их морали. Я вам говорю. Весь их моральный кодекс заложен матерью. А еще у нее было большое сердце. Какое сердце! А, Сэм? Послушай, что тут ходить вокруг да около! Эта женщина была опорой семьи. Я по двадцать четыре часа работал в лавке, часто находился в отлучке — ездил по стране за мясом, выбивался в люди, но при этом знал, что оставляю дома женщину с железной волей, золотым сердцем и с душой. Верно, Сэм? (Пауза.) Какая душа! (Пауза.) Заметьте, я был с ней щедр. Никогда не оставлял ее без гроша. Помню, я вел переговоры с классными мясниками — у них и на континенте были связи. Я собирался войти с ними в дело. Помню, прихожу я вечером домой и ничего не говорю. Сначала искупал Ленни, потом искупал Тэдди, потом искупал Джоя. Какое удовольствие было купаться, правда, мальчики? А потом спускаюсь, говорю, чтобы Джесси положила ноги на пуф, — кстати, где он, я что-то давно его не видел. Кладет она ноги на пуф, а я ей и говорю: «Джесси, кажется, наш корабль входит в гавань и я в состоянии кое-что тебе купить, я куплю тебе платье из голубого рубчатого шелка, богато инкрустированное жемчугом, а на каждый день брюки из тафты в сиреневый цветочек». А потом я налил ей шерри-бренди. Помню, как ребята спустились вниз — в пижамах, волосы блестят, лица розовые, это было еще до того, как они начали бриться, — и встали на колени у наших ног, у ног Джесси и моих. Это было как Рождество.
Пауза.
Рут. И что случилось с этими мясниками?
Макс. Они оказались такими же жуликами, как и все остальные. (Пауза.) Паршивая сигара. (Гасит ее и оборачивается к Сэму.) В котором часу тебе идти на работу?
Сэм. Скоро.
Макс. Ты ведь работаешь сегодня днем, а?
Сэм. Да, я знаю.
Макс. Что значит «знаю»? Ты опоздаешь. И потеряешь работу. Что ты делаешь, хочешь меня опозорить?
Сэм. За меня не волнуйся.
Макс. У меня прямо желчь разливается. Желчь, понимаешь? (Рут.) Всю жизнь я проработал мясником, моими орудиями были топор и доска, доска, на которой рубят, понимаете, топор и доска. Я содержал семью — и в роскоши! Две семьи! Моя мать была прикована к постели, а братья инвалиды. И я должен был оплачивать им лучших психиатров. Читать книги, чтобы разбираться в их болезнях, чтобы оказывать им первую помощь. Убогая семейка — три ублюдочных сынка и жена, грязная сука, — не рассказывайте мне о родовых муках, я знаю, что это такое, у меня все еще схватки, когда я кашляю, у меня начинает болеть спина, а мой паскудный лодырь-братец даже не хочет вовремя ходить на работу. Лучший в мире шофер! Всю жизнь сидеть на мягком, давить пальцем на гудок и еще называть это работой! Да он не отличит коробку скоростей от собственной жопы!
Сэм. Пойди и спроси моих клиентов. Они только меня и заказывают.
Макс. А другие шоферы что делают, целый день спят?
Сэм. Я могу везти только одного клиента, а они хотят все сразу.
Макс. Да ты и можешь — со всеми сразу. За полтинник подставишь зад хоть на мосту Блэкфрайерс.
Сэм. Я-а?
Макс. Хоть за пару шиллингов с леденцом в придачу.
Сэм. Он меня оскорбляет. Он оскорбляет своего брата. А мне без четверти пять везти пассажира в Хэмптон-Корт.
Макс. А знаешь, кто умел водить? Мак-Грегор! Мак-Грегор, это был шофер.
Сэм. Тебе так кажется.
Макс (указывая палкой на Сэма). Он даже в войне не участвовал. Этот хрен даже на войне не был!
Сэм. Я был!
Макс. И кого ты убил?
Молчание. Сэм встает, идет к Рут, пожимает ей руку и выходит на улицу.
(Поворачивается к Тэдди.) Ну, как ты жил все эти годы, сын?
Тэдди. Я жил очень хорошо, отец.
Макс. Приятно, что ты с нами, сын.
Тэдди. Приятно возвращаться домой, отец.
Пауза.
Макс. Надо было сказать мне, что ты женился, Тэдди. Я бы послал тебе подарок. Где была свадьба, в Америке?
Тэдди. Нет, здесь. За день до того, как мы туда уехали.
Макс. Было много народу?
Тэдди. Нет, не было никого.
Макс. Ты сошел с ума. Я бы устроил тебе шикарную свадьбу. Мы бы собрали здесь все сливки. И мне было бы приятно ее оплатить, слово чести.
Пауза.
Тэдди. Ты был тогда занят. Я не хотел тебя беспокоить.
Макс. Но ты же моя плоть и кровь. Ты мой первенец. Я бросил бы всё, Сэм отвез бы тебя на церемонию в своем «снайпе», Ленни был бы твоим шафером, а потом мы все проводили бы вас на пароход. Надеюсь, ты не думаешь, что я против брака, а? Не глупи. (Рут.) Я столько лет просил своих младших найти себе приличных, милых девушек — в этом ведь смысл жизни. (Тэдди.) Но это все не важно: ты ведь это сделал, ты сделал отличный выбор, у тебя чудесная семья, блестящая карьера… А кто старое помянет… (Пауза.) Послушай, что я скажу. Хочу, чтобы вы оба знали: я даю вам свое благословение.
Тэдди. Спасибо.
Макс. Не за что. Много ли в нашем квартале домов, где сидит сейчас доктор философии и пьет кофе?
Пауза.
Рут. Я уверена, Тэдди очень счастлив… узнать, что я вам понравилась. (Пауза.) По-моему, он не был в этом уверен.
Макс. Но вы же прелестная женщина.
Пауза.
Рут. Я была…
Макс. Что? (Пауза.) Что она сказала? (Все смотрят на нее.)
Рут. Когда я впервые встретила Тэдди… я была… другой.
Тэдди. Нет. Ты была такой же.
Рут. Нет, другой.
Макс. Кому какое дело? Послушайте, живите в настоящем и ни о чем не беспокойтесь. Я хочу сказать, не забывайте, что Земля существует по крайней мере пять тысяч миллионов лет. Кто может позволить себе жить в прошлом?
Пауза.
Тэдди. Она мне там очень помогает. Чудесная жена и чудесная мать. Очень общительная. У нее уйма друзей. В университете… знаете ли… замечательно… прекрасно. У нас чудесный дом… у нас есть все… все что угодно. Обстановка очень благоприятная. (Пауза.) Мой факультет… процветает. (Пауза.) У нас, знаете ли, три мальчика.