Я прикусила язык, чтобы не закричать на него. Но моё сердце яростно сопротивлялось несправедливости. Систлбенд, где я и моя сестра заходили в воду, срывали лилии, представляя, что мы богини, а это наши белые и золотые скипетры… потерян благодаря преступной глупости Джетана Кэррока.
Я, конечно, слышала о раскрытии заговора против сатрапа, но не задумывалась над этим. Я думала, что он не имеет ко мне никакого отношения. Я бы сказала, что наказание справедливо, если бы мои невинные малыши не оказались пойманы в ту же сеть, что и заговорщики.
Эта экспедиция была основана за счёт конфискованных средств. Обесчещенная знать отправилась в путешествие вместе с аферистами и искателями приключений. И что ещё хуже, преступников, закованных в трюме, воров, шлюх и грабителей — всех их отпустят после того, как нас высадят на берег. И таким будет окружение моих хрупких детей.
Наш Благословенный сатрап великодушно дал нам шанс начать всё сначала. Наш Сиятельный и Благороднейший сатрап дал каждому мужчине право на две сотни лефферов земли в любом месте на берегу реки Дождевых Чащоб, на границе с варварской Калсидой, либо же на Проклятых Берегах.
Он приказывает нам первый лагерь разбить в Дождевых Чащобах; выбрал это место для нас, основываясь на легендах о древних королях и их блудных королевах. В сказках говорится, что когда-то давно вдоль реки стояли города. Их жители покрывали свою кожу золотом и носили на лбу драгоценности. Так няньки рассказывают детям. Джетан говорит, что недавно перевели древний свиток, в котором описывается местонахождение этих городов. Я чрезвычайно рада.
В благодарность за то, что нам дали шанс обелить своё имя и заново заработать свои деньги, наш великий сатрап Эсклепиус просит только половину всего, что нам удастся там произвести. За это сатрап снова примет нас под своё благословенное покровительство, за нас будут молиться жрецы, а дважды в год, дабы убедиться, что мы всё ещё живы, наш лагерь будут посещать корабли. Это обещает грамота, подписанная собственной рукой сатрапа.
Лорды Энксори, Крайфтон и Дюпарж разделяют наше наказание, но, поскольку они изначально были ниже по положению, то и падение их не столь значительно. На борту двух других кораблей есть ещё аристократы, но никого, кто был бы мне хорошо знаком. Я рада, что моих близких друзей минула моя участь, но, вместе с тем, мне горестно отправляться в изгнание в одиночестве. Из-за того, что именно мой муж виновен во всех бедах, я не могу обратиться к нему за утешением. При дворе секреты никогда не хранятся долго. Неужели именно поэтому никто не пришёл проводить меня в путь?
Мои собственные мать и сестра почти не помогали мне собираться. Они плакали, провожая меня на пороге отцовского дома, но не приехали в порт, где ожидал корабль. Почему же, о Са, они не рассказали мне всей правды?
От этих мыслей у меня началась истерика, и я не смогла дальше писать. Я дрожала и плакала, иногда вскрикивала, жалуясь на свою судьбу. Даже теперь мои руки дрожат так сильно, что это перо отчаянно скользит по странице. Всё потеряно: дом, любимые родители и, самое ужасное, искусство, которое дарило мне радость жизни. Начатые работы пришлось оставить, они так и не будут закончены, и это вызывает у меня боль, сравнимую с мыслями о рождении мёртвого ребенка. Я живу, мечтая о том дне, когда смогу вернуться морем в прекрасную Джамелию. В данный момент, да простит меня Са, я мечтаю вернуться вдовой. Никогда не смогу простить Джетана Кэррока. Когда я думаю о том, что мои дети будут носить имя предателя, во рту становится горько от желчи.
День двадцать четвертый рыбной луны
Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса
Тьма заполняет мою душу; это путешествие изгнанников длится целую вечность. Человек, которого мне приходится называть своим мужем, говорит, что я должна с бoльшим усердием обустраивать наш быт, но сил моих едва хватает на то, чтобы взять в руки перо. Дети плачут, ссорятся и постоянно жалуются, и моя служанка даже не пробует их отвлечь. Её поведение становится только хуже день ото дня. Если бы у меня было достаточно сил, я бы пощёчиной стёрла с её лица это неуважительное выражение. Несмотря на мою беременность, она позволяет детям приставать ко мне и требовать внимания. Всем известно, что женщина в моём положении должна пребывать в полном покое. Вчера днём, когда я хотела отдохнуть, она оставила детей спать рядом со мной и ушла в неизвестном направлении с каким-то матросом. Я проснулась от плача Нариссы и вынуждена была петь ей колыбельные. Она жаловалась на то, что у неё болит живот и сухо в горле. Стоило ей немного успокоиться, как проснулись Петрас и Карлмин, мальчишеская возня которых окончательно доконала меня. Когда служанка вернулась, я была на грани истерики и совершенно измотана. Я пыталась отчитать ленивую девушку, но она дерзко ответила, что её собственная матушка воспитала девятерых детей самостоятельно, безо всякой помощи слуг. Как будто бы это вообще можно назвать воспитанием! Если бы можно было нанять хоть кого-нибудь другого, она бы уже собирала вещи.