«Интересно, она ещё долго врала бы мне, если бы он не сделал ей предложение?» – это стало навязчивой мыслью за последние дни.
Павел сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Иногда ему казалось, что он смог бы её ударить, за обман, за предательство, за измену – это так всё унизительно. Это поднимала такую бурю в груди, вызывало такой непереносимый гнев. Она жила с ним, а роман крутила с другим. Причём в отличии от Павла, видимо нового ухажёра любила, раз сразу же согласилась выйти за него замуж.
«Хорошо, что она ушла. Не хватало ещё, чтобы до свадьбы со мной жила. Это было бы вообще за гранью!» – зло думал он, продолжая сжимать кулаки.
Вдруг на глаза невольно навернулись слёзы, то ли от жалости к себе, то ли от злости, а может быть от бессилия, что ничего нельзя изменить, ничего нельзя исправить, и даже в морду дать некому. Смысл бить морду разлучнику. Скорее всего тот даже не знал о существовании Павла. А Татьяне… Мысленно хотелось двинуть ей как следует. Но он знал, что не сможет этого сделать. Бить женщину?! Да какой бы тварью она ни была, рука у него не поднимется. Разве что мысленно.
Чтобы слёзы не хлынули из глаз, он поднял голову к небу.
«Ну вот! Пошёл прогуляться, чтобы воздухом подышать, на просыпающуюся природу посмотреть, а в итоге опять скатился в переживания и ничего вокруг не замечаю!» – подумал Павел, отметив, что уже далеко ушёл от офиса и прошёл почти весь парк, что был рядом с работой. Даже не заметил как. Как, впрочем, не замечал и одуванчиков, сделавших полянку абсолютно жёлтой, солнечной, и листьев клёна, пробивающихся через гроздья их невзрачных зелёных цветочков, и первой зацветшей яблони.
Он смотрел в небо. Ничего необычного: голубое небо, редкие белые облака, космическая станция «Дружба». Она уже работала в полную силу, но скорее всего её потенциал ещё будет расширяться. Строить её начали ещё лет десять назад. Всё это время она работала в тестовом режиме. И вот наконец начала полностью функционировать. Туда стали активно набирать сотрудников.
«Что, если завербоваться туда на работу?» – предложил сам себе Павел. Это было не вдруг. Как-то они в лаборатории обсуждали, что было бы интересно поработать на космической станции на околоземной орбите. Поговорили и забыли, потому что у них и в лаборатории были очень интересные задачи, которые не хотелось бросать. Тем более сейчас, когда они были близки к результату. Но это было тогда. Сейчас же, в эту самую минуту, видимо от отчаяния и душевных мук, Павел совершенно серьёзно подумал о том, чтобы сбежать в космос.
Сбежать… Он не мог себе чётко сформулировать от чего сбежать. Наверно ему казалось, что так он сбежит оттуда, где его предали, от Татьяны. Он вроде даже понимал, что сбежать ему хотелось не из Москвы, и уж точно не из лаборатории, где он работал, не от своих друзей. Скорее уж от себя, от той душевной боли, что он испытывал. Ему казалось, что стоит покинуть Землю, как тут же станет легче.
Возможно, если бы он до конца отдавал себе отчёт в том, что хочет сбежать от самого себя и своих переживаний, то понял бы, что это пустая затея. Все свои душевные муки он заберёт с собой. Но так глубоко он не задумался. Он выстроил себе иллюзию, что так ему станет легче.
Через полгода Павел стоял возле космического лифта, чтобы отправиться с Земли на станцию. Все эти шесть месяцев он прожил в ожидании. Возможно, именно это ожидание притупило душевную боль. Он же сам себе внушал, что стоит ему покинуть Землю, как ему станет легче.
Должно быть самовнушение было настолько сильным, что сработало. Сработало, как бы удивительно это ни было. Неожиданно эффект плацебо дал результат и в этой ситуации. Сначала Павел отвлёкся от мыслей о Татьяне, потому что планировал поездку, новую жизнь. Потом же задвинул переживания подальше, потому что эта новая жизнь началась. Новые друзья, новая работа, новые знакомства новые обязанности, новые условия жизни. Так много всего нового к чему надо приспособиться. Поначалу, нет-нет, но он вспоминал о Татьяне, правда тут же прогонял все мысли о ней. Вот так сам себя и вылечил. А может и не вылечил, а просто загнал боль поглубже, подальше, где она не сможет напоминать о себе.
Должно быть легче ему стало на станции потому, что время лечит. Чем больше времени проходило после расставания с Татьяной, тем спокойнее и легче становилось на душе. Забывались какие-то светлые моменты их совместной жизни, стиралась потихоньку обида, а значит всё реже и реже вспоминал он свою несчастную любовь.