Князь слушал игру юного менестреля в ошеломленном молчании. Отец мальчика был прав ‒ он и правда играет удивительную музыку. «Что ж, Виолле, ‒ подумал про себя князь. ‒ Ты сам сделаешь свой выбор и от этого будет зависеть твоя судьба.»
А Виолле, тем временем, играл, вкладывая в мелодию всю свою душу и историю об Иллит и ее танцах, о матери, которая любила его и жалела, о сестрах и братьях, смеявшихся над ним, об отце, который его не понимал и обидел. Но больше всего, не смотря ни на что, мальчик скучал о доме и о своих близких, сожалел о своем поступке и о том, что так и не сказал родным, как их любит, не попросил прощения у Иллит. Бродяжья жизнь оказалась не такой радужной и свободной. Мечты и действительность не всегда идут одной дорогой. И он ‒ Виолле ‒ сын крестьянина, попал в банду разбойников, которым чуждо все святое, поэтому и закончит, как разбойник ‒ на виселице.
На этой печальной мыслью Виолле закончил играть.
‒ Что ж, ‒ произнес князь. ‒ Это было действительно бесподобно. Мне понравилась твоя игра, еще больше я поражен твоим мастерством в столь юном возрасте. Поэтому ответь мне на один вопрос: хотел бы ты остаться у меня менестрелем, я бы озолотил тебя и помог бы стать знаменитым.
И тут Виолле понял, что у него есть выбор: согласится или отказать.
‒ Я хочу домой, ваша милость! ‒ на одном выдохе воскликнул мальчик. ‒ Пожалуйста, я скучаю по родным!
‒ Ах ты, сученок! ‒ закричал Тунг. ‒ Позоришь меня только, не смей пренебрегать гостеприимством его милости. Делай, что велит тебе отец!
‒ Действительно, Виолле, ‒ поддержал ненавистного Тунга князь. ‒ Старших надо слушать и из дома не убегать понапрасну, а то можешь попасть в лапы таких вот разбойников, как этот!
Юный менестрель ушам своим не поверил!
‒ Я его отец! ‒ стал ругаться Эстакар. ‒ Что за навет?!
‒ Его отец в поисках сына явился в мой замок еще вчера на закате! ‒ князь грозно посмотрел на разбойника. ‒ Это он рассказал мне о том, как чудесно играет его сын. Неужели ты думаешь, что моя охрана просто так пропустила тебя? При тебе был ребенок, которого крестьянин описал, как своего сына ‒ мальчик, играющий на свирели. Сегодня же вечером тебя и твою банду повесят.
‒ Ты действительно молодец, Виолле! ‒ обратился князь к менестрелю. ‒ Твоя музыка бесподобна, впервые в жизни мне удалось понять мелодию без слов. Я услышал тебя и понял.
‒ Но как... ‒ удивился мальчик.
‒ Потому что ты играешь от чистого сердца, ‒ пояснил правитель местных земель. ‒ Поэтому я возьму тебя к себе на службу ‒ будешь моим придворным музыкантом. А теперь иди, твой отец тебя заждался.
Виолле развернулся и выбежал из просторного княжеского зала. За окованной дубовой дверью его встретил отец. Осунувшийся и постаревший, он выглядел очень виновато и в то же время был безумно счастлив, что его младший сын наконец-то нашелся.
‒ Прости меня, сынок, ‒ выговорил крестьянин сжимая в объятиях своего нашедшегося ребенка.
‒ Папа, я так тебя люблю! Давай скорее вернемся домой. Там так хорошо.
Дома Виолле встречала вся деревня: непривычно посерьёзневшие братья, молчаливые сестры и заплаканная мама. Она ласково обняла сына и со слезами произнесла:
‒ Мой дурачок, и где же ты пропадал?
Пришлось рассказать близким о своих приключениях, после чего братья только зауважали Виолле за храбрость.
Но еще одно дело не давало покоя мальчику. Вечером, когда родственники перестали мучить его своими расспросами, Виолле вышел на улицу и отправился искать Иллит. Девочку он нашел на том самом месте, где они так недобро расстались. Она сидела в траве и плела венок.
‒ Зачем ты вернулся? ‒ спросила она Виолле вместо приветствия, не поднимая глаз.
‒ Хотел попросить прощения и поблагодарить, ‒ понуро ответил менестрель.
‒ За что меня благодарить? Я еще ничего не сделала.
Виолле протянул ей камень.
‒ Он помог мне, ‒ спокойно ответил менестрель. ‒ Принес мне удачу. Что это за камень?
‒ Бабушка называла его глазом Дейваса. Говорила, что через него он за нами наблюдает и помогает в нужную минуту. Так что это не я тебе помогла, а боги. ‒ Пожала плечами Иллит.
‒ Все равно спасибо! И... ты завтра придешь сюда пасти своих гусей?
‒ А как же! Все только и говорят о том, что ты новую свирель вырезал.
‒ Вот и приходи! Я снова буду играть... для тебя... и других жителей деревни.