И я еду тут опять с ним, но я уже наверняка знаю, что его не будет, что меня ждут дети. Как он мне сейчас дарит теплоту, так и я им буду дарить. И нет всегда кого-то вечного рядом с нами. Наверное, только Бог, если ты научился Его чувствовать у себя внутри. А папа, да, он стал для меня вторым после Бога в моей душе, в моем сердце. И теперь дети заняли в нем свое место. Дети, которые сейчас были в моем прошлом будущем, как ни парадоксально это звучит.
Вот такие осознания посещали теперь меня. Куда мудрее, чем в прошлом.
А третий ноябрьский вечер все-таки настал. Мы поужинали. Поговорили обо всем на свете. Вы бы знали, как ничтожны на самом деле вопросы политики и ситуации в стране, когда ты из будущего. Никаких страхов, никаких надежд и ожиданий. Да и текущие проблемы. Вот зачем моему папе волноваться за них, если он уже мертв? Нет, вот он передо мной, но он же реально мертв, я-то знаю. Да и я же буду мертв.
И вот я лежу на кровати 18 лет назад. Темный серый вечер. Они убивали меня, я это помню. Это началось еще в детстве, у бабушки. Она жила в горной деревне, окруженной лесом. И каждый вечер там на меня нападала смертная тоска. С тех пор она часто преследовала меня по вечерам даже взрослым. Но сейчас я не могу почувствовать эти ощущения, не могу и не хочу, как пела Пугачева. Я просто их помню. И начинаю вспоминать кучу других чувств, которые я не хочу проживать. Сейчас во мне была совсем другая тоска. "Действительно всему свое время! "Может, все? Пора домой? - тихо спросил я и посмотрел наверх, потом улыбнулся, вспомнив слова песни, и повторил их, - никто не ответит, лень!" Эта песня выйдет в 2001 году, ее еще нет. Да, с музыкой получается засада, у меня еще кассетный магнитофон, найти любую песню в контакте нельзя, ненаписанные тем более. Может, все-таки поехать найти свою жену? Но у нас же было все не с первого взгляда. Это была череда встреч, разговоров, взглядов... А я сейчас возьму и приеду к ней, скажу типа: " Привет! Мы с тобой полюбим друг друга, будем жить, у нас будут дети!" И она сразу кинется меня обнимать. Да уж! Сказки. Грустно без нее. Без них.
Я начал читать вслух написанную в далеком будущем песню Дельфина, послушать я ее не мог. Она очень сильно отражала мое настроение, как никакая другая:
Забытый в ноябре живого солнца луч.
Напомнит обо мне, сверкнет в лохмотьях туч.
И с криком журавлей.
Исчезнет навсегда.
Над чернотой полей, взошедшая звезда.
Так хочется домой.
Так хочется к тебе.
И чтобы нас с тобой купала ночь в Луне.
И чтоб сиял рассвет.
Бриллиантом солнца дня.
Над лучшей из планет.
Где я нашел тебя.
А я тону в весне и снова много пью.
Скучая о тебе, в заслуженном раю.
Мое осознание начало погружаться в теплоту сна. Покой сна был одинаков. Что в прошлом, что в будущем...
Четвертый день.
Четвертый день вовсе не был днём из моего прошлого. Не знаю, как вам это объяснить. Он был днем настоящего. Я взял и ушел в лес. Прочь вообще от сценария. Мне нужно было, нет, не перезагрузиться. Мне нужно было погрузиться в пустоту. Я лишился этой неизвестности о том, что будет со мной, лишился всего привычного. Того, что наполняет ежедневность человека. У меня осталась лишь тоска о семье, которая сейчас была в будущем.
Жить одной тоской и любовью к будущему мне не хотелось, так можно измотать себя только. Десять лет впереди. Нужно было либо приобрести мотивацию, либо окунуться в пустоту и научится жить в ней. Только не подумайте про пустоту что-то плохое. Именно в этом своем путешествии я окончательно познакомился с наполненной пустотой. Это когда твоя голова пуста всякими социальными привязками. Все что связанно с миром человека. А душа наполнена.
Я ушел недалеко. Километра три от дома была небольшая гора, на которой как раз в одну сторону был виден лес, а в другую наш поселок. Я сел сначала в позу лотоса и хотел провести медитацию, а потом передумал. Я в ней погружался куда-то в себя, в отрыве от того, что снаружи, а мне хотелось видеть этот лес и мой дом.