Тому была причина, как я понял позже, когда бессмысленно плутал по лесу, и любая, еле видная тропинка приводила меня назад, к козьему сараю и мрачной хижине, где пираты, наверное, в тот миг заключали свою темную сделку и получали золото за человеческую жизнь и душу. В конце концов, уставший и голодный, я вышел к ручью, где Агнес обычно набирала воду, напился воды и сел на берегу под сенью деревьев, ломая голову, что мне делать дальше.
На свое несчастье, безоружный и ограбленный, я вновь задремал и проснулся только от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо.
Был уже вечер, и солнце заходило за деревья на западе. Я увидел заплаканное и сердитое лицо Агнес и тут же опомнился.
- Ну... здравствуй, - сказал я ей неловко, и она несильно стукнула меня по голове, показывая свое возмущение.
- У меня не получилось спастись, - сказал я ей. - Так все неудачно вышло... У тебя нет ли чего поесть?
Девица мотнула головой. Она глядела на меня возмущенно, но я никак не мог понять, что именно ее возмущает.
- Я не пират, - сказал я ей, и она вздрогнула при звуках этого слова. - Я не хотел никого продавать... Но что я могу сделать? Даже если получится спасти тех детей, куда мне их девать?
Агнес оттолкнула меня и села рядом, уткнувши подбородок в колени.
- Ты пришла за водой? - спросил я, и она медленно покачала головой. Ведер у нее действительно не было.
- Ты искала меня?
Девица фыркнула, и я пожалел о своих словах. Она обернулась ко мне и сделала тот же жест, когда предупреждала меня о том, что старик убьет меня, - провела пальцем по горлу и скорчила страшную рожу.
- Капитан Жак хочет тебя убить?
Агнес опять замотала головой.
- Ты хочешь его убить?
Она кивнула, и во взгляде у нее промелькнула такая ненависть, которую странно было видеть у деревенской девчонки. Агнес подняла растопыренные пальцы и ткнула мне ими под нос.
- Ты хочешь убить их всех?
Девица опять кивнула. Она показала на лес, затем на себя и сжалась в комочек, изображая страх.
- А... - произнес я, туго соображая. - Ты здесь прячешься?
Она вздохнула и поникла.
- Не расстраивайся, - пробормотал я неловко, раздумывая, стоит ли ее обнять и не получу ли я опять в глаз. - Хочешь, пойдем со мной. Я найду путь домой... Ведь как-то же я пришел сюда... Или ты можешь вернуться к своим хозяевам. Тебя-то они не обидят!
Агнес поглядела на меня с возмущением, вскочила на ноги и потянула меня за рукав. Когда я замешкался, она опять топнула ногой, и я волей-неволей подчинился. Она сделала мне знак следовать за мной, и я, недоумевая, поплелся за ней, раздумывая о том, что не отказался бы даже от болтушки из муки и воды, лишь бы утолить голод.
Вначале я подумал, что она ведет меня к дому, но мы шли прямиком к морю. На берегу, где сушились лодки, сидели и лениво болтали пираты, и мы миновали их, прокравшись сквозь лес дальше на юг, где берег внезапно уходил вверх, и приходилось карабкаться по скалам и утесам, спотыкаясь о корни деревьев. Здесь Агнес то и дело останавливалась, сосредоточенно разглядывая кусты черники под ногами, и наконец нашла тропу, видную только ей. По ней мы поднялись на самый верх, и лес неожиданно закончился, открыв нам бескрайнее море. Темнело, и здесь я впервые почувствовал ощущение, о котором мне рассказывал отец: все это уже один раз со мной было, только рядом стояла не Агнес...
И я опять увидел, как мальчишка раскидывает руки и падает вниз. А потом то, что гнило и воняло в воде.
Агнес дернула меня за рукав, пока я глядел в пустоту. Девушка подбежала к краю обрыва и сделала вид, что падает туда, а потом отошла на шаг и схватилась за живот, как человек, который так сильно смеется, что думает, будто у него вывалятся все кишки наружу.
- Они сбрасывают отсюда детей в море? - спросил я тихо.
Она посмотрела на меня с отчаянием и закивала, затем изобразила тяжелобольного.
- Детей, которых они не могут продать... Или тех, что умерли от болезней. Боже мой, - мне стало холодно, и я понял, откуда явился тот призрак мальчишки. Тошно было, что я посмел участвовать в подобном деле и сам услужливо поставил те черные точки, означавшие смерть для несчастных, которых отняли у родителей. - Нам нужно вернуться в мой город. Надо рассказать об этом, и о корабле, чтобы власти покончили с такой торговлей.
Агнес пожала плечами. Она указала на себя, а потом вниз.
- Тебя тоже хотят сбросить?
Она отрицательно покачала головой.
- Хотели?
Тот же ответ.
- Кого-то из твоих близких?
Девушка отчаянно закивала и отвернулась, чтобы я не заметил ее слез.
- Так тебя тоже украли и привезли?
Она звонко ударила кулаком о свою ладонь в знак согласия.
- И тебя не могли продать, - продолжил я, - потому что ты немая... А твой брат или сестра погибли здесь... И тебя оставили прислуживать, именно оттого что ты немая и не можешь никому и ничего рассказать...
Агнес медленно кивнула.
"Даже если бы я и могла, - прочел я в ее взгляде, - кто поверит девчонке?"
- Послушай, поверь мне... Я клянусь тебе помочь. Ты помогла мне бежать, и я должен отдать тебе долг. Мы можем отвлечь тех, что на берегу, и опять украсть лодку, и добраться до ближайшего города... Или деревни... Или рыбачьего дома...
Я осекся, подумав о том, что местные рыбаки могли знать об этой торговле.
- Нет, рыбачий дом не подойдет, - сурово сказал я, чтобы успокоить девицу. - Мы доберемся до города, и там я расскажу все, что знаю.
Она пожала плечами, явно не доверяя мне. По правде, я и сам не знал, как сдержать свои обещания, но был полон решимости умереть или добиться своего.
Агнес меня не оставила, и мы пошли вдоль берега на юг, стараясь держаться леса. На севере дорогу нам перерезали пираты - хоть и было в той стороне больше городов и деревень, насколько я знал, но встретить их было легче легкого. Даже на нашем пути, нам приходилось прятаться в сумерках, поскольку вдоль берега медленно шла лодка, и я видел из кустов, как человек в ней внимательно осматривал заросший берег, правильно заподозрив, что рано или поздно я выйду к морю - единственному ориентиру, что был здесь.
Переночевали мы в лощине, куда натаскали еловых веток, и, когда я проснулся, то Агнес рядом не было. Она вскоре вернулась с красными пальцами - в подоле своей юбки она принесла несколько пригоршней земляники, и эта скудная еда только раздразнила голод. Когда мы почуяли запах жареной птицы к вечеру, то прибавили шаг, и, действительно, вскоре увидели несколько убогих и снулых домишек, приткнувшихся друг к другу. Агнес, похоже, обрадовалась больше меня и с нетерпением оглядывалась ко мне, ожидая моего решения, - выходить ли к людям или нет. Я медлил, не зная, чего мне хочется больше: поддаться голоду или же прислушаться к голосу благоразумия. Когда я был уже готов склониться к первому, из ближайшего дома вышел капитан Жак, беседовавший с каким-то стариком благонравного вида, и Агнес отпрянула, будто увидела призрака, но ее лицо выражало такое отвращение, которого вряд ли бы удостоился даже мертвец, выкопанный из могилы через пару месяцев.
Мы обошли это поселение и вскоре добрались до следующего, где увидели подобную же картину: люди капитана, похоже, успели предупредить всех на побережье, и Бог знает, что они могли наговорить им о нас. Я не знал, сколько до ближайшего города на берегу, и мои надежды на спасение таяли, но я не мог признаться в этом девушке.
Она держалась храбро и хоть, в отличие от меня, весь путь проделала босиком, ни разу не попросила меня остановиться и отдохнуть. Ее лодыжки все были исцарапаны, и я чувствовал себя лордом в лохмотьях, но в туфлях рядом с ней. Всякую заботу о ней Агнес отвергала так яростно, словно я предлагал ей отправиться со мной в постель, и я заподозрил, что девушке пришлось терпеть от пиратов больше, чем просто побои, отчего теперь она боялась даже меня. Однако и ее силы кончились, когда к вечеру мы добрались до широкой реки, полной порогов. Мы не могли ее пересечь, и, когда Агнес это поняла, она села там, где стояла, потеряв всякую надежду.