Мария заголосила нечто нечленораздельное и бросилась на помощь своему питомцу, собираясь атаковать противников голыми руками. Лаи ударил коня пятками и позволил Упрямцу смять и затоптать людоедку.
Тем временем к псу подскочил Бипа и топором окончательно успокоил хищного зверя.
Кряхтя и держась за поцарапанный об землю зад, Нюх поднялся на ноги и огляделся. Никто из противников больше не двигался. Гном икнул, а затем захохотал хриплым торжествующим хохотом. Размахивания окровавленным топором над головой к нему присоединился Бипа.
— Живы, бурить твои штольни! — орали два голых гука, пританцовывая во дворе дома старосты и обнимаясь. — Мы, живы драть вас за ногу! Живы!
— Че орете? — недовольно буркнула Трица, проходя мимо и подбирая с земли оружие.
Аргилай соскользнул с седла, чтобы обнять и успокоить разгоряченного битвой Упрямца.
— Спаситель наш! — услышал юноша позади себя хриплый окрик и повернулся.
На него бежали два обнаженных, перепачканных кровью гнома, раскрывая свои крепкие объятия.
— Не-не-не-не за что! Право не стоит. — перепугался Лаи, уклоняясь от голых благодарностей.
— Позже лобзаться будете, — к облегчению юноши, осадила гномов Трицитиана и кивнула на дом старосты. — Мы дело еще не закончили.
— Вот еще в дом лезть. — отмахнулся Нюх. — Петуха им красного запустить — сами выйдут.
— Угу, — фыркнула наемница, стаскивая с толстой мертвой женщины окровавленную рубаху, чтобы прикрыть свою наготу. — В доме наши вещи. Кончайте ерундой трясти, прикройтесь чем-нибудь и пойдем.
Дверь дома старосты деревни Пирожок оказалась заперта изнутри на крепкий засов. Но все равно долго не продержалась под ударами топоров.
Приделав поперечные палки и превратив корыта в ростовые щиты, первыми в дом вошли гномы.
— Когда я сказала «прикройтесь чем-нибудь», я говорила про одежу, — недовольно буркнула Трицитина, заходя в дом вслед за гуками.
— Серьезно? — удивился Нюх, осторожно продвигаясь вглубь дома через сени. — Мы не поняли.
— Мы не Аргилай, — шепеляво усмехнулся Нюх, топором открывая дверь в общий зал. — Нам скрывать нечего.
В зале было сумрачно. Не горела ни одна свеча. Единственный свет шел из круглого отверстия в крыше. Посереди просторного помещения уже не пылал большой прямоугольный очаг, как прошлым вечером во время застолья. Над потухшим очагом висели остывшие котлы. Заботливые хозяйки накрыли длинный стол к иному пиру. Но тарелкам суждено было остаться пустыми, поскольку главные блюда явилось на пир неприготовленным.
У дальней стены в страхе застыли несколько женщин. К подолам их вышитых праздничных нарядов прижимались перепуганные дети. На лавке лежал староста Карпыч. Его голова покоилась на коленях миловидной черноволосой девушки — его приемной дочери Нежданы. Рядом лежало копье и валялись окровавленные тряпки. Дочь старосты гладила седую голову своего отца и горько, беззвучно плакала. При виде вооружённой компании, вошедшей в зал, она подняла темные, раскрасневшиеся глаза и спросила:
— Моя мама?
Трицитиана отрицательно покачала головой.
Неждана всхлипнула и прижалась лбом к уже холодному лбу своего приемного отца.
— Не убивайте нас! — умоляюще попросила одна из женщин, к подолу платья которой прижались две белокурые и розоволицые малышки-близняшки. — Мы покажем тайники в селе. Только не убивайте!
— Ага, сейчас, только бороду сбрею! — шепеляво огрызнулся Бипа, отбросил в сторону свой щит-корыто и зло оскалился. — Как пирожки из гномов жрать, так гузно не треснуло! А как к стенке прижали, так сразу потекло?
Испугавшись страшного обнаженного гнома близняшки спрятали лица в подол платья женщины и заревели в голос. Несколько других перепуганных детей поддержали их своим воем и слезами.
Бипа сделал шаг вперед и оглянулся на своих товарищей. Те растерянно стояли на месте.
— Что встали? — рявкнул гук. — Мочи уродов!
— Я не уверена. — тихо ответила Трицитиана, задумчиво рассматривая женщин и детей людоедов.
— Какого хрена? — искренне удивился Бипа. — Какие тут могут быть сомнения? Они не люди, они монстры! Они, хрен знает сколько лет, обманом заманивают в деревню мирных путников, убивают, разделывают и пожирают, как скотину!
— Но дети. — произнес Аргилай, с трудом разлепив пересохшие от волнения губы.
Юноша совершенно не ожидал такого поворота событий. Одно дело, когда в горячке боя ты убиваешь врага, но совсем другое: беззащитные женщины и дети в ужасе жмущиеся к стене и просящие пощады. Даже если это те самые люди, что совсем недавно собирались убить и съесть тебя.
— Это сейчас они дети, — возмущенно прошепелявил гном с обгоревшим хохолком на голове, указывая на противников окровавленным топором. — А через несколько лет они станут такими же уродами, как те, что обманули нас и заковали в колодки. Вырастут в кровожадных хищников! Лично я не смогу простить себе, если сейчас оставлю в живые эти личинки чудовищ и обреку на мучительную смерть их будущих жертв — таких же мирных путников, как мы.
— Я плевать хотела на других путников. — с безразличием в голосе ответила Трицитиана. — Хочешь убить — иди и убей. — разрешила она, пожимая плечами.
Бипа сверкнул темными глазами из-под густых кустистых бровей, вскинул свой топор и сделал несколько шагов к вжавшимся в стену людоедам. Женщины завыли от ужаса, прижимая к себе плачущих детей. Гном остановился и застыл. Простояв так несколько мгновений, он уронил голову на грудь и медленно опустил топор.
— Не могу. — с трудом выдохнул он и обиженно засопел.
Трицитиана бесшумно подошла сзади и положила руку на трясущееся плечо гука.
— Не все так просто, да, господин гном? — примиряюще произнесла рыжая женщина.
С другой стороны, к Бипе подошел Нюх, ткнул собрата в плечо своим кулачищем и посмеиваясь, хрипло сказал:
— Геноцид, брат, дело хлопотное. Одного желания мало, тут талант нужен.
— Гено… что? — не понял гном с обгоревшим хохолком волос.
— Наш мир — это долбаная мясорубка, где каждый выживает, как может. — присаживаясь на лавку к столу, убранному к пиру, начала Трица. — Нам тоже приходилось убивать. Еще неизвестно чей счет отнятых жизней больше. Этих, — она кивнула в сторону людоедов, вжавшихся в стену. — Или наш. И точно не нам рассуждать насколько мирными были сожранные за этим столом путники. — наемница вздохнула. — Мы вольны лишь над выбором тех решений с которыми потом сможем жить. Лично я не готова убивать детей. И плевать мне на других путников, пусть сами борются за право существования.
— Справедливо. — согласился Нюх. — Лучше и не скажешь.
— Но все те люди, что погибли здесь!? — внезапно вступил в разговор Аргилай. — Там в каждом доме сидит восковая кукла с костями внутри, человеческое чучело. Их надо похоронить.
— Похороним. — кивнула Трицитиана, ударила кулаком по столу и поднялась на ноги. — Я решила. Эй, Неждана, — позвала арт-три дочь старосты Карпыча. Та подняла на наемницу заплаканное лицо. — Условия такие: вы показываете все тайники в деревне, я отпускаю вас на все четыре стороны. А село мы сожжем.
Черноволосую девочку затрясло, но она взяла себя в руки и глотая слезы ответила:
— Разреши забрать свои вещи.
— Разрешаю. — легко согласилась Трица. — Каждая может забрать столько сколько способна унести на себе.
В тайниках нашлось оружие, деньги, посуда и даже ящик какого-то незнакомого крепкого пойла. Гномы сразу откупорили бутылочку, продегустировали, крякнули и одобрили. Все добытое погрузили на телегу, в которую запрягли двойку местных лошадей. Туда же Лаи бросил сумку с письмами курьерской службы Бакарди, которую отыскал в сарае рядом с телом усатого курьера.