— Вы поменяли забор? — спросила наемница. — Я не нашла тайного хода.
— Много воды утекло. — расплывчато ответил Хопкинс, моргая своими по-стариковски блеклыми, слезящимися глазами. — Многое изменилось.
— Я к Маркграфу. — сообщила цель своего визита Трица, решив не затягивать обмен любезностями. — Он в гильдии?
— Он дома, — седовласой головой кивнул старик и сделал приглашающий жест. — На заднем дворе. Идемте, я провожу вас.
На задворках дома гильдии Городских Стрелков во всю шла стройка. Зеленый газон, словно снег, покрывала стружка и опилки. Рядом лежали, сложенные аккуратной пирамидкой, отесанные деревянные балки. Тут и там стояли ящики с гвоздями разного размера и всевозможным инструментом. Посреди этого хаоса возвышался настоящий великан — высокий, очень мускулистый мужчина с обнаженным торсом. По могучей спине строителя стекали капли пота. Мужчина медленно и очень аккуратно закладывал кирпичами отверстие в стене дома. Временами он отвлекался от своего занятия, чтобы свериться со схемой, нарисованной на клочке бумаги.
— Наверное замуровывает кого-то заживо. — предположил Аргилай.
— Не, труп прячет. — со знанием дела добавила Лиса.
Тактично откашлявшись, чтобы привлечь внимание, Хопкинс окликнул строителя:
— Господин Макинтош, к вам гости!
Марк Макинтош ловко повернулся. Слишком ловко и быстро для человека таких габаритов.
— Фея? — пробасил он, низким голосом. — Не знал, что ты в городе.
— Что здесь происходит? — недоверчиво спросила Трицитиана, обводя взглядом беспорядок стройки.
— Мы решили, что нам нужна дополнительная комната в доме. — добродушно улыбнулся Маркграф. — Супруга на сносях, третьего ждем.
— Мне казалось у тебя достаточно денег, чтобы нанять парочку гуков-строителей. — рассеяно ответила наемница, а потом переспросила, не веря своим ушам. — Ты женился?
— У меня достаточно денег, чтобы жить так, как мне хочется. — все так же добродушно ответил здоровяк. — А сейчас мне хочется собственными руками создать комнату для своего наследника. Ты не поверишь, Фея, но созидать в разы приятнее, чем разрушать. Да, я женат, уже четвертый год. И очень счастлив.
— Ничего себе… — пробормотала Трица, продолжая с удивлением осматриваться по сторонам. — А где наше стрельбище, Маркграф? Где яма для узников? Где бойцы? И что это за клумба? Это розовые пионы? Серьезно? У меня сейчас глаза вытекут от умиления.
— Семья многое меняет. И пожалуйста, Фея, не зови меня Маркграф. Хотя бы при домашних.
— Прикажете накрыть стол? — предложил Хопкинс, протягивая своему господину чистое полотенце.
— Да, будь добр Тони. — с благодарностью кивнул Марк Макинтош, принимая полотенце. — Завари нам чайку, да покрепче.
— Подать на Бирюзовую веранду?
— Конечно.
— Чай? — у Трицитианы отвисла челюсть. — Я не ослышалась? Раньше ты пил лишь то, что горит.
— Ты преувеличиваешь.
На веранде дома гильдии Городских Стрелков, ныне окрашенной в умиротворяющий бирюзовый цвет, Тони Хопкинс накрыл стол на четырех персон. Хозяин дома и трое гостей расположились вокруг стола на изящных стульчиках. В качестве угощения, кроме крепко заваренного чая, присутствовали пряники в хрустальной вазочке.
Аргилай с большой опаской посматривал на белоснежную скатерть, боясь либо испачкать ее рукавами грязной куртки, либо оставить чайное пятно. Как бы мирно сейчас не выглядел хозяин дома, юноша прекрасно помнил, кто перед ним. А когда ты пьешь чай в гостях у такого опасного человека, то стараешься быть максимально вежливым, осторожным и всегда соглашаться, когда предлагают добавки. Лучше стать толстым, чем мертвым.
— Да, Фея, многое изменилось. Очень многое. — вздохнул Марк Макинтош. — Ничто не стоит на месте. Цели в жизни меняются. Раньше нам хотелось быть лихими, опасными. Мы стремились поразить этот мир, изменить его, уничтожить зло. Ну или тем, что мы считали за зло. А теперь…
— А теперь ты сажаешь розовые пионы на том месте, где раньше закапывал врагов. — закончила за него фразу Трицитиана.
— Там они лучше растут. — улыбнулся здоровяк, с трудом удерживая двумя толстыми пальцами, маленькую чашечку из полупрозрачного дорогого фарфора. — Теперь мы повзрослели, обзавелись семьями. Игры закончились, началась реальная жизнь. Быть может даже более сложная, чем прошлая. Ребята, кто поумнее, тоже остепенились. Я закрыл гильдию, Городских Стрелков больше нет.
— Я ожидала чего угодно, но только не этого. — покачала рыжей головой арт-три так и не притронувшись к угощению. — Неужели тебе больше не хочется приключений, опасностей, сражений? Ты больше не хочешь бороться за лучшую жизнь?
— Беготня по крышам плохо сочетается с больными коленями. — басом, словно из бочки, засмеялся Маркграф. — Да и поясницу иногда прихватывает. Нет, не хочется. — более серьезным тоном, продолжил он. — Мне хочется спокойной жизни в родном городе. Хочется спокойствия в доме. Хочется быть со своей семьей. Вот за это и только за это я готов бороться. Ты я смотрю тоже обзавелась семьей. — мужчина кивнул в сторону варварки и юноши.
Лиса с большим интересом слушала разговор. Щеки варварки сильно раздулись, а лицо раскраснелось — девочка упрямо напихивала в рот медовые пряники, и пыталась проглотить их раньше, чем успевала прожевать. Лаи старался не отставать от девочки, здраво рассудив, что халявное угощение на дороге не валяется.
— Это другое. — отмахнулась Трицитиана и задумчиво потёрла лоб. — Я пришла по поводу Искры.
Маркграф враз помрачнел, губы здоровяка сжались в узкую полоску, а глаза нехорошо прищурились.
— Этот год определенно нехороший. — пожаловался он. — В начале болел мой старшенький, потом от болезни умерло двое друзей. Хедшот… Ты ведь помнишь Хедшота? Порезали его в драке. По пьяни порезали. Насмерть. Нет больше Хедшота. Про войну судачат… а теперь вот Искра. Ужасный год, ужасный! Скорее бы закончился. — Марк Макинтош покачал головой и отпил чаю.
— Каждый год слышу фразу, что год плохой. — фыркнула Трицитиана. — А нытье, для такого здорового мужика, как ты, непозволительная роскошь.
Маркграф не ответил. Он молча долил себе чая из фарфорового чайника.
— То есть ты хочешь сказать, — с беспокойством продолжила наемница. — Что ты не имеешь никакого отношения к исчезновению Искры? Думаешь я в это поверю?
Над столом словно сгустились грозовые тучи. Здоровяк со звоном поставил свою чашку на блюдце.
— Как только мне стало известно о пропаже Искры, я тут же поднял на уши всех своих знакомых. Мы за одну ночь обыскали весь Грейсван, проверили все месте, где она могла находиться. Хопкинс лично, понимаешь, лично допросил всех, с кем Искра общалась за последний месяц. А ты знаешь, как Тони умеет это делать. — он хрустнул костяшками пальцев. — Шоар, Нежный, Мама Кошка, Тип-Топ, Гуннар Ворон, Дэни, Камили — спросили со всех. Но они чисты по этому делу. Мы обыскали их дома, обыскали все притоны, где они бывают. Ничего. Искра словно испарилась. Никто ничего не видел и не слышал.
Трицитиана побледнела. Женщина почувствовала, как земля медленно уходит у нее из-под ног. Возможно она бы даже упала, если бы не стул, на котором сидела.
— Ты врешь! — выкрикнула арт-три, всем сердцем желая, чтобы Марк действительно врал. Чтобы ее подруга оказалась здесь — в бывшем доме гильдии Городских Стрелков. Чтобы она просто решила вернуться к своему прежнему возлюбленному. — Пьер сказал, что ты похитил Искру!
— Пьер? — мужчина презрительно выплюнул имя художника, словно оно было мошкой, попавшей ему в рот. — Не произноси имя этого каляки-маляки в моем доме! Я проклинаю тот день, когда принял твой совет нанять этого червяка для того портрета! Этот никудышный человечек не имеет право называться мужчиной. Я много раз говорил Искре, что женщина должна стоять на вершине горы со своими единственным орлом, а не шляться по полям с каким-то бараном. Он клевещет на меня потому, что боится. Но что могут стоить слова такого ничтожества.
— Поклянись здоровьем своих детей, что не имеешь отношения к пропаже Искры. — разлепив пересохшие губа, приказала наемница.