Хорошенько рассмотрев статного парня, сидевшего в седле, Чистоган нахмурился. Он определенно уже видел его. И точно не в лагере войск Хадна-ара. Какие-то смутные воспоминания зашевелились в памяти: дорога, повозка с пленницами, рыжая женщина, копье между ног, погоня, особняк Джордана…
— Представься! — уже на общем языке, потребовал второй дозорный.
— Сэр Аргилай, герой Драгана, Камень Ярости! — громко прокричал всадник и обрушил острый полумесяц арбалета из Мурдского дуба на лицо южанина.
И тут Чистоган все вспомнил. Он набрал полные легкие морозного воздуха и поднес к губам сигнальный рог, когда Упрямец грудью ударил мужчину. Коротышка успел дунуть, но мимо рога, и вместо сигнала тревоги получился короткий звук, за который обычно бывает стыдно в приличном обществе. А затем на лысый череп бывшего похитителя деревенских девушек, обрушились громадные копыта. Так закончилась жизнь человека, что ненавидел и предал Хадол. Конь, которого он когда-то приказал похитить — прикончил негодяя.
— Убили лихо, сэр. — оценил Жак, появляясь из-за пелены снегопада. — Но стоило ли так орать свое имя? В лагере могли услышать и поднять тревогу.
— Похрен! — прорычал Эгей Борзый. За спиной рыжего парня, тенью маячило около сотни бойцов, жаждущих крови и грабежа. — Ни зги не видно, своих от чужих отличить не успеют. Время потрошить южных хрюшек!
Отряд сэра Аргилая в мрачном молчании вступил на территорию лагеря неприятеля. В руках слабо поблескивало обнаженное оружие, на лицах застыло напряженное предвкушение битвы. Словно призраки, бойцы скользили между шатров и солдатских палаток, мгновенно умерщвляя любого, кто попадался на пути. Хадоловские лихие парни ловко орудовали ножами, топорами и дубинками. Горцы-кангалы рубили алебардами, рассекая надвое противников без доспехов. Никто не успевал сопротивляться. В лагере практически не осталось бойцов. Лишь слуги и прочий люд, обслуживающий армию в походе.
Отряд уже добрался до пустых клеток, где еще недавно держали шестипалых, когда Аргилай заметил знакомый шатер и реющее над ним черно-белое знамя. Он узнал бы этот шатер из тысячи подобных. Шатер, где он подписал приговор своей наставнице, дав согласие участвовать в сражении при Драгане. Шатер лорда Джордана.
Упрямец прибавил ходу, чутко среагировав на удар пятками.
Из-за плетня рядом с шатром, поднялась дюжина арбалетчиков. Это были те самые, стражники из поместья, что глумились над подстреленным Совёнком, пока тот умирал. Упрямец перешел в галоп. Взведенные арбалеты смотрели точно на Аргилая. Только бы успеть — рыцарь гнал коня, стремительно сокращая расстояние до стрелков. Но не успел. Тетивы дернулись и арбалеты выстрелили. Гудя словно разозленные дикие осы, двенадцать стрел рванулись к своей цели. С такого расстояния попал бы и слепой. Упрямец затормозил на задних ногах и поднялся на дыбы. С глухим стуком стрелы воткнулись в могучую грудь и живот Фельдбонского боевого коня. Ни одна не прошла мимо. Даже через седло, Лаи почувствовал судорогу, пробежавшую по мощной спине скакуна. Упрямец захрапел, забулькал кровью и грянулся оземь.
Но не успели арбалетчики перезарядить свое оружие, как над телом коня, восстал, поднялся во весь рост всадник, свирепый и грозный, как раненый хищник. Лязгнул меч, покидая заплечные ножны. Сэр Аргилай по-звериному оскалился. Дикий вопль ярости сорвался с его губ. Высоко подняв оружие, герой Драгана ринулся на противников. Отбросив арбалеты, стрелки обнажили мечи, готовясь зарубить дерзкого одиночку. Но рыцарь был уже не один. Со свистом раскручивая два стальных шара на кистене, из снегопада появился Жак. В руках Эгея Борзого красными бликами сверкали два окровавленных кинжала. Терлик из рода Макларенов бежал, выставив перед собой алебарду, а с ним его родственники и друзья в пестрых юбках.
Силы оказались не равны, а бой скоротечен. Те из арбалетчиков, кто оказался умнее, сразу бросились наутек. Опьяненные кровью горцы-кангалы, взревев, понеслись вдогонку.
Борзый вытер ножи о мертвого противника и, поднявшись на ноги, зло посмотрел на шатер с клетчатым черно-белым знаменем.
— Подмойся Джордан, я иду! — прорычал Эгей и нырнул под полог шатра.
Упрямец был еще жив. Аргилай опустился на колени рядом со своим поверженным другом. Грудная клетка коня, из которой торчало жесткое оперение арбалетных стрел, поднималась и опускалась в такт тяжелого, хриплого дыхания. И этот такт замедлялся. Слезы наполнили глаза юноши, а горло сжал спазм. Фельдбонский боевой жеребец, конь, казавшийся воплощением мощи и несокрушимости, умирал у него на руках. Лаи гладил могучую, горячую и мокрую от пота, шею Упрямца. Жизнь медленно покидала животное. Большим коричневым глазом с длинными пушистыми ресницами, конь в последний раз взглянул на своего хозяина. Дыхание Упрямца остановилось, тело замерло навеки, а черный зрачок превратился в маленькую точку.
Аргилай скрипнул зубами и встал. Его душу переполняла нестерпимая боль, словно пламя, обжигающая изнутри. Боль требовала срочного выхода. И рыцарь точно знал на кого направить свои эмоции. Он вошел в большой шатер, но тот оказался пуст. Здесь не было ни лорда Джордана, ни Эгея Борзого, пришедшего забрать жизнь изменника. Лаи в недоумении огляделся, пытаясь понять куда все подевались. Закралась даже шальная мысль воткнуть меч в походный сундук. Вдруг именно в нем спрятался хозяин шатра. Загадку помог решить верный оруженосец, тенью следовавший за своим господином.
— А вот и запасной выход. — с довольной ухмылкой промурлыкал, человек похожий на хорька, и указал на разрезанную, сверху до низу, стенку шатра.
Аргилай нырнул в проход и оказался в белой пелене. Снегопад заметно усилился, ограничивая видимость до нескольких шагов и превращая мир вокруг в неясную дымку. Казалось теперь все потеряно, Джордан легко ускользнет от возмездия. Попробуй найди беглеца в такую погоду. Но нет. Лаи хищно улыбнулся и опустил взгляд под ноги. От шатра вела цепочка следов, оставленных на снегу.
Словно пес, юноша ринулся по следу. Через несколько десятков шагов, две цепочки отпечатков ног превратились в вытоптанную площадку. Здесь Борзый явно настиг свою жертву. И здесь пролилась кровь. Не много, всего несколько капель. Но эти капли вели в сторону от вытоптанной площадки.
Лаи крепче сжал рукоять меча с вороненым клинком. В сердце медленно вползал паучок беспокойства. «А чья бы это могла быть кровь? М?» — вопрошал паучок. Хотелось надеяться, что это раненый Джордан трусливо бросился наутек, роняя алые капли и спасая свою жалкую жизнь изменника.
Юноша ускорил шаг, идя по кровавому следу.
«Это точно должен быть Джордан!» — в страхе кричал внутренний голос. — «Ведь зло всегда бывает наказано. Приходит герой, ставит злодея на колени и жестоко убивает.»
Впереди, в белой мгле, показался силуэт, лежащий на земле. Живот скрутило от дурного предчувствия. Каждый шаг давался с трудом. Сейчас все решится, либо пал враг, либо друг. И если второе, то Аргилай уже никогда не простит себя, что не остановил Эгея, что отпустил одного.
Юноша подошел ближе и не увидел ярко рыжей, знакомой шевелюры. В душе затеплился робкий огонек надежды. Но тут же погас под порывом ледяного ветра реальности. Перед Аргилаем, в луже крови, лежал Эгей Борзый. Без головы.
— Джордан… — сквозь сжатые до боли зубы, прорычал герой Драгана, а затем проревел во всю мощь своих легких. — Джордан!!
Белый занавес снегопада поднялся, выпуская высокую черную фигуру.
— Незачем так кричать. — произнес человек. — Я и в первый раз тебя услышал.
Перепутать невозможно, это был именно он — Его Светлость, сэр Себастьян Джордан, собственной персоной. Тело лорда покрывали, как вторая кожа, анатомические вороненые доспехи, украшенные золотой вязью и гербом на нагруднике: серебряной трезубой башней. Утонченное аристократическое лицо с короткой бородкой и тонкими усиками, рассекала надменная ухмылка. Длинные волосы скрывал кольчужный капюшон. На бедре, в украшенных ножнах, покоился длинный меч. Лорд был прекрасен и безупречен, словно явился на парад, а не участвовал в войне.