Из двери выглянул корчмарь:
— Как теплое? Только недавно из погреба принесли.
— Дрянь — говорю. Неси другое. И чтобы кружка, запотевшая была! Где моя курица?
— Сейчас будет, только из печи, с пылу с жару. — скороговоркой ответил корчмарь, быстро кивая головой.
На столе возникло большое деревянное блюдо. Среди кусочков вареной картошки, репы и свеклы, возвышалась куриная тушка, скрюченными лапками, уставившись в потолок. С хрустом, отломав крупную ножку с румяной корочкой, толстяк впился в нее зубами. По коллекции подбородков потек жир.
— И курицу ты готовить не умеешь. — пожаловался клиент, быстро работая челюстью. — Пиво где?
Молодая девушка, с толстой косой и крепким задом, стремглав пересекла обеденный зал и бегом направилась в сторону двери погреба. Толстяк перестал жевать, похотливым взглядом уставившись на служанку, пониже спины. Кусочек куриного мяса выпал из его рта.
— Жениться тебе надо. — улыбнулся здоровяк.
— Че? — с набитым ртом, и не открывая взгляда от служанки, отозвался любитель женских прелестей. — Да женат я. И ребенок имеется.
— Тогда чего на молодку слюной капаешь? Жену не любишь?
— Люблю конечно. — зло огрызнулся толстяк, уязвленный вмешательством в его личную жизнь. — Но чего жене неизвестно, то ей и не повредит.
Собеседник устало закатил глаза, сетуя про себя, с каким несносным сладострасцем, самодуром и нытиком свела его судьба в корчме. Но выбирать не приходилось. В гостинице всего то и было, что три постояльца. Один, из которых днями пропадал в городе и приходил только переночевать.
Девушка скрылась за дверью погреба. Толстяк вновь принялся за еду и за свое любимое дело — ныть.
— Курица у тебя невкусная. — проворчал он. — Соли много, приврав мало. Еще и холодная совсем.
— Да, как же холодная? — всплеснул руками корчмарь. — Только из печи достал? Чесночком натирал, перчика не жалел. У меня самая вкусная курица в северном городе.
— А я говорю — дрянь! — стоял на своем строптивый посетитель. — Жесткая, как подметка. Ты поди и не убивал ее, пройдоха? Поди дождался, когда сама лапы откинет по старости лет?
Из погреба выскочила бледная, как мел служанка. Затворила за собой дверь и прижалась к ней спиной.
— Там бочка шевелится. — трясущимися губами пролепетала она. — И изнутри так «стук-стук, стук-стук».
— Ай-яй-яй! Совсем корчму запустил. Крыс развел. — довольно причмокнул жирными губами толстяк. — И почему я не удивлен!
— Это не крысы. — в глазах девушки, размером с хорошее блюдце, застыл ужас. — Там из бочки голос человеческий.
Стол страдальчески заскрипел, когда любитель семечек облокотился на него обеим руками, помогая себе подняться.
— Ну, сейчас посмотрим, какие у вас там крысы. — пробормотал он и потянулся за своим костылем, приставленным к стене.
В дверь погреба глухо постучали. Служанка закричала, словно кошка, который наступили на хвост. И так же, как кошка сиганула одним длинным прыжком на несколько шагов в сторону. Здоровяк взял костыль двумя руками, чтобы удобнее было обороняться. Дверь распахнулась. Истошный визг служанки заполнил все пространство обеденной залы. На пороге стоял обнаженный незнакомец.
— Аргилай? — одноногий выронил костыль и, от удивления, шлепнулся обратно на лавку.
Шлепая босыми ногами, названный гость подошел к столу с едой, схватил курицу и впился в нее зубами. Он ел почти не жуя, отрывая зубами большие куски мяса и, с аппетитом глотая их.
— Какое блаженство! — простонал голый мужчина. — Это самая вкусная курица, которую я ел.
Первым в себя пришел корчмарь.
— Вот! — вскричал он. — Я же говорил, что у меня хорошая курица! Даже призрак героя Драгана, сэр Камень Ярости, это подтверждает.
— Это кто тут призрак героя Драгана? — с набитым ртом, и сопя от упоения, грозно спросил Лаи.
— Никто-никто, господин. — сразу стушевался корчмарь. — Это не Вы. Это другой камень. Приятного аппетита.
— Спафибо. — кивнул призрак не переставая жевать.
— Ненасытный призрак, алчущий плоти. — заметил одноногий, поднял костыль и поставил его к стене. — Никогда бы не подумал, что он выглядит так аппетитно.
Лаи бросил взгляд на говорившего и так удивился, что даже перестал жевать.
— Вини? Уж и не надеялся тебя увидеть. — рыцарь вновь впился зубами в несчастную птицу.
— В данном ситуации, эта фраза больше подошла бы мне. — парировал здоровяк.
— Что ты здесь делаешь? — спросил голый рыцарь и осекся, сообразив, что он не знает, где «здесь». Аргилай осмотрелся. С удивлением обнаружил, что не одет. — Что вообще происходит?
— Я тоже хочу это знать. — пробормотал толстяк-нытик, лишившийся курицы.
Корчмарь, который представился именем Азино, одолжил воскресшему герою Драгана одежду. Он очень извинялся и заламывал себе руки, что не нашлось наряда, более достойного сэра рыцаря. А потому все новые и новые яства, появляющиеся на столе за счет заведения, стали компенсацией этого досадного недоразумение с одеждой. Аргилай уплетал еду в нереальном количестве, стараясь не отвлекаться на зевак, которыми постепенно заполнялся обеденный зал гостиницы. Весть о чудесном воскрешении расползалась еще быстрее, чем работали челюсти воскресшего рыцаря. Особенно наглые уже успели пробраться в погреб и осмотреть бочку, из который в мир живых вернулся Камень Ярости.
— После того, как ты, хм, пал от руки лорда Джордана. — Вини вел рассказ, неспешно лузгая семечки, покуда Лаи утолял свой ненасытный голод воскресшего человека. — Твой отряд успешно завладел магическими посохами. С помощью этих посохов твое парни загнали чудовищ на лед. Кто бы мог подумать, но твари совершенно не умеют плавать. Увы, но это обстоятельство спасло нашу армию лишь от полного истребления. Гномов почти перебили, тяжелую кавалерию изрядно проредили. Оставшиеся в живых, подобрали убитых, раненых и вынуждены были отступить. Как оказалось, мы вступили в бой лишь с одним из передовых отрядов многочисленной армии Хадна-ара. Основные силы неприятеля гнали остатки нашего войска до самого Грейсвана. В дороге произошла страшная беда. На наследника престола напали в шатре. Часть рыцарей порубили, сам принц Дин пал от стрелы, попавшей в ему глаз.
— Случайно не арбалетной? — уточнил Лаи, не переставая жевать.
— Говорят арбалетной. — Вини извлек изо рта горстку шелухи и забросил новую партию семечек. — Есть подозрения?
— Во время битвы какой-то меткий арбалетчик точно таким же выстрелом щелкнул гонца, везшего нам приказ об атаке. — рыцарь поставил опустевшую кружку на стол, и служанка наполнила ее прохладным пивом. — Не удивлюсь, если это один и тот же стрелок. — Лаи подмигнул милой девушке. Та густо покраснела и отвела глаза.
— Остатки нашего войска. — продолжил Вини. — Только и успели укрыться в Грейсване, как город сразу осадили. Осада шла почти неделю, враг ничего не мог поделать против высоких стен и осадных арбалетов. Но три дня назад предатели перебили стражу и открыли южные ворота. Много крови пролилось в ту ночь на улицах города. Теперь южная часть Грейсвана принадлежит войскам Хадна-ара, а северная жалким остаткам войска Хадола. Между ними центральная стена, под охраной Хранителя Врат лорда-управляющего Доминика Макайронса и его гвардии из горцев кангалов. Центральная стена неприступна. По всему выходит, что пока ничья. Юг за южанами, а север за северянами.
— Если тот, кто открыл ворота, не откроет и следующие. — Лаи вытер подбородок рукавом. В это сложно было поверить, но, кажется, он насытил свой неутолимый голод. — О, а это что? Сливочный пирог с фруктами? Пожалуй, у меня найдется еще немного места!
— Если не откроет и следующие. — согласился Вини. — А если откроет, то боюсь, южан остановить будет некому. У Хадола теперь нет армии. Войска Хадна-ара пройдут до самого Тильбона. — он крепко сжал кулаки.
— Живы будем, не помрем. — подбодрил своего друга рыцарь, набивая рот сладким пирогом.
— Ну да, ну да, живы… Ты и Борзый убили Джордана, но и сами погибли в бою. По крайней мере так все говорят. Твое тело привезли в Грейсван. — продолжил Вини, с подозрением поглядывая на собеседника. — Чтобы похоронить, как героя. Когда южную часть города захватили в суете все забыли о тебе. И вот теперь. — он, отыскал целую семечку и с удовлетворением запустил ее рот. — И вот теперь ты тут съел больше, чем я в свои лучшие годы. А тот лысый уже торгует на улице обломками бочки, объявляя их чудотворными и воскрешающими. Как думаешь, если я прикуплю себе крышку, у меня вырастет нога?