— Что будем делать, отец? — спросила женщина, когда дубовая дверь закрылась за ними, а засов встал на место.
— Искать теплые вещи. — Ломонд подошел к одному из сундуков у стены и открыл его. — Зимы в горах суровые.
— Ты собрался завтра с магами сжигать Грейсван? — уточнила Трица, не желая в это поверить.
— Нет. Но мне не остановить это безумие. — он вздохнул. — Единственное что мы сейчас можем сделать, это помочь уцелевшим жителям после пожара. Будет много беженцев, много раненых, растерянных и испуганных людей. Я умею лечить ожоги. — подняв тучу пыли из сундука был извлечен большой овчинный тулуп. — Ты знаешь, что бывает после такой катастрофы? Страх, голод, эпидемии. Людям понадобится смелый лидер, который отведет их в безопасное место. Проводит в Тильбон или другой город, где можно укрыться на время зимы. Маги хотят новый мир. В новом мире будет нужны новые правители. Я хочу, чтобы одним из них стала ты, Конопушка. Ты опытная и ответственная, твое имя на устах. Тебе поверят, за тобой пойдут.
— Думаешь это разумно, отец?
— Думаю это единственное, на что мы сейчас способны, дорогая. Как сказал кто-то из древних мудрецов: «Если не знаешь, как поступить — поступи по-человечески».
Трица кивнула и села на кровать:
— Хорошо, отец.
— Ты не споришь? — изумился Ломонд. — Я не узнаю тебя.
Она грустно улыбнулась:
— Быть может я, наконец, повзрослела?
Маг кинул в сторону кровати теплый шерстяной плащ, подбитый мехом. Женщина поймала его и громко чихнула от пыли.
— А Лиске и Мамбе? У них тоже нет теплой одежды.
— Им пока придется остаться на острове. Нам больше негде достать теплую одежду. А без нее в горах они погибнут в течение часа.
Громко стукнув крышкой, Ломонд закрыл сундук.
Зимнее утро выдалось необычайно студеным. Если круглый год у вас имеется горячее отопление в доме, если ваши стены, приветливо теплые, даже в самый лютый мороз, то вы напрочь отвыкаете, что в доме может быть холодно. Теплые дома в Грейсване никогда не имели отопительных печей. И сейчас, надев всю одежду, которую, удалось достать и, завернувшись в одеяло, Аргилай трясся в обеденной зале гостиницы «Наш клиент всегда прав». Корчмарь Азино, все еще с радостью, бесплатно кормил героя Драгана. Чудесное воскрешение рыцаря не переставало привлекать клиентов в корчму.
— Вот так воюешь за них воюешь, — стуча зубами, пожаловался Аргилай корчмарю. — Жизнью своей воскресшей рискуешь. — слукавил он. — А они раз и отопление отключили. Я и проспать то после боя успел всего пару часиков.
— Отродясь у нас такого не бывало. — попытался оправдаться корчмарь, ставя на стол перед рыцарем тарелку каши с медом и фруктами. — Поди, вражины гадкие, что-то в южном городе сотворили.
Открылась дверь на улицу. Появился Жак, стряхивая снег с кожаного дуплета и топая ногами. Оруженосец прошел через зал и сел за стол к Аргилаю. Лицо человека похожего на хорька побледнело от мороза, а нос и щеки стали красными.
— Вам письмо сэр. — сообщил он и протянул конверт, запечатанный сургучовой печатью с оттиском летучей мыши. — Эй, трактирщик, есть что горячее, ног уже не чувствую.
— От кого это? — Лаи, в недоумении, покрутил в руках конверт.
— Пес его знает. — пожал плечами Жак, высматривая трактирщика, который скрылся на кухне. — Парень из курьерской службы передал. У них там проблемы какие-то из-за потери отделения в южном городе.
Герой Драгана разломал печать и развернул письмо. Пробежал глазами по аккуратным строчкам, написанным почерком работника курьерской службы Бакарди. Расплылся в улыбке.
— Что-то хорошее, сэр? — оруженосец потер ладони и подышал в них, пытаясь согреться.
— Удивительно. — Лаи все еще улыбался. — Трица пишет, что умудрилась обмануть магов и сбежать от них. Сейчас она в Тильбоне. Силы к ней возвращаются. Пишет, что начало потихоньку сама ходить. Зовет в гости. — он усмехнулся. — Это так мило с ее стороны.
— Отличные новости, сэр! — Жак был уже на ногах. — Я мигом соберу Ваши вещи. Тем более их совсем немного.
Аргилай отложил письмо и вернулся к своей каше.
— Пока не время. Старик Макайронс задумал вылазку в южный город. Я необходим ему.
Оруженосец заметно занервничал.
— А Вам не кажется сэр, что Вы, в первую очередь, необходимы своим друзьям?
— Именно по этой причине я остаюсь. Пока стоит Грейсван, мои друзья в Тильбоне, могут спать спокойно. — ответил рыцарь, набивая рот кашей.
— Сэр! — Жак повысил голос, но вовремя опомнился и перешел на более привычный тон. — Простите, сэр, усталость. Но, как Ваш оруженосец, я считаю, что тут и без вас достаточно героев. А нам нужно уезжать. Пожалуйста, сэр, умоляю!
Герой Драгана задумчиво посмотрел на своего оруженосца. Улыбнулся и отложив ложку, встал.
— Прости Жак, — извиняющимся тоном начал он. — Кажется, я был слеп. Я не очень хороший господин, верно? Денег у меня сейчас нет, а смертельной опасности хоть отбавляй. Постоянно тащу тебя в самое пекло и ничего не даю взамен. — Лаи взял человека похожего на хорька за плечи и заглянул ему в глаза. — Я вижу твой страх и не виню тебя за это. Ты был отличным оруженосцем, Жак. Ты действительно полезный человек. И я с радостью отпускаю тебя со службы. Ты можешь ехать Жак и забрать мои деньги, если они еще остались. Это больше не твоя война. — произнес рыцарь и обнял своего оруженосца на прощание. Затем сел обратно за стол и продолжил завтрак.
Ошеломленный Жак так остался стоять у стола. Немного придя в себя, он разлепил губы и прошептал:
— Спасибо, сэр.
И повернулся в сторону двери. Лаи не видел, дошел ли его бывший оруженосец до выхода или нет, он сидел к нему спиной. Но услышал звон цепочек и свист, с которым стальные гирьки кистеня рассекают воздух в полете. Рефлексы, выработанные тренировками под руководством арт-три и, закаленные в смертельных схватках, спасли затылок. Рыцарь уклонился в сторону и, удар, способный раскроить ему голову, скользнул по плечу, прикрытому толстым одеялом. Лаи контратаковал наотмашь, не успев, до конца повернуться, и не видя противника. Попал. Жак выронил кистень и растянулся на холодном полу обеденного зала. Не давая нападавшему подняться, Аргилай сел на противника сверху и прижал кинжал «Милосердие» к тонкой шее своего бывшего слуги.
— Жак, ты сбрендил? Объяснись!
На разбитых губах человека, похожего на хорька, выступила кровь. Он слизнул ее, опасливо косясь на тонкий клинок у своего горла и попросил:
— Я видел, на что способна эта штука, сэр. Буду признателен Вам, если уберете ее от моей шеи. Я больше не вооружен.
Лаи поднялся, убирал кинжал и, ногой, откинул кистень на другой конец помещения. Посасывая опухшую и кровоточащую губу, Стальные Яйца с трудом встал с пола и присел на лавку.
— Без моих стальных яиц, я себя чувствую каким-то, хех, кастратом. — попытался пошутить он, чтобы разрядить атмосферу.
Рыцарь не улыбнулся.
— Ты все еще можешь уйти Жак. Я даже не буду задавать тебе вопросов.
Жак долгим взглядом посмотрел на собеседника, а затем произнес:
— Если сегодня ты не покинешь город, парень, ты умрешь. — от заискивающих ноток в голосе Жака не осталось и следа. — Все умрут в этом городе. Смерть не пощадит никого.