Внизу, за поворотом, послышался какой-то приглушенный грохот, словно кто-то оступился на лестнице.
— Отец, ты в порядке? — громко спросила арт-три и ускорила шаг.
Ей никто не ответил.
Годы приключений и скитаний, в мире полном опасностей, выработали инстинкты, которые сейчас кричали об угрозе, ждущей впереди. Но кто здесь может находиться? Замок Поднебесный расположен высоко в горах и до него практически невозможно добраться.
— Три, это ты? — донесся снизу вопрос, заданный голосом, настолько знакомым, что в его реальность просто не хотелось верить.
Но нет, слух не подвел. На ступенях стоял именно он — чужак из другого мира, герой Драгана, Камень Ярости. С ног до головы перемазанный сажей и воняющий, как копченая вобла, Аргилай, с удивлением и ненавистью, взирал на свою боевую подругу.
— И ты, — севшим голосом сокрушенно спросил рыцарь. — И ты с ними, Три? Как же ты могла…
Трицитиана уже собиралась объяснить ему всю ситуацию, предупредить об опасности, затаившейся наверху в башне, когда заметила окровавленный меч и своего отца, лежащего ничком на ступенях. Забыв обо всем, женщина, очертя голову, бросилась к магу. Перевернула его, расстегнула тулуп. На теле, еще живого Ломонда, рядом с сердцем зияла окровавленная рана. Кровь толчками вытекала из пробитой груди.
— Отец, — прохрипела она.
Слезы душили горло и мешали смотреть. Женщина сорвала с себя плащ и крепко зажала рану на теле мага. Она не слышала, как Аргилай продолжил свой путь наверх. Арт-три было уже не до него. Её было ни до чего. Единственный во всем мире родной человек, любимый отец, сейчас умирал у нее руках.
Раненый что-то шептал одними губами. Трица нагнулась к его лицу, пытаясь расслышать слова.
— …солнце потухнет, камень потечет, алтарь обагриться кровью, мир покроет пепел. Смерть поможет собрать все осколки разбитого сердца последнего из вернувшихся воедино. Создатель возродиться, — расслышала она шепот отца. — Создатель это он! Спаси его!
— О чем ты говоришь, отец? — изумилась женщина, стараясь выровнять дыхание и справиться с подступающими рыданиями. — Все осколки собраны. Все чужаки мертвы. Лаи последний. Он не Создатель.
— Не все. — прошептали бледнеющие губы. — Ты первая.
Слезы текли по конопатым щекам Трицитианы и капали на такое родное, любимое лицо, знакомое ей с детства. Впитывались в окрашенную тушью бороду отца. Её отца.
— Я не чужак папа, я твоя дочь. Помнишь: далеко на западе ты полюбил мою маму — арт-три, — успокаивающим голосом напомнила женщина. — Когда мама забеременела, ты выкрал её из храма. Ты боялась, что родится мальчик и по законам арт-три его убьют. Вы бежали на корабле, ты забыл? Мама умерла при родах, но я выжила.
Ломонд слабо улыбнулся. Лицо побелело, становясь, как снег в горах.
— Я это придумал, Конопушка. Арт-три — выдумка.
— Но я выросла в Ноби, — заволновалась Трица. — Там прошло мое детство, я помню.
"Это бред умирающего человека или правда?" — в душу девушки закрались сомнения. Культ воительниц Арт-три, Огненная Фея — они всегда являлись лишь сказкой, персонажами мифов и легенд. Но Трицитиана всю жизнь верила: где-то далеко на западе есть храм. В нем могучие женщины-войны поклоняются богине Три. Ни один мужчина не переступал порог этого храма. Ни один мальчик рожденный арт-три не остался в живых. Все последовательницы этого культа чтут его суровые законы, грозящие нарушителю смертью: не вступать в брак и не покидать храм. История ее матери, так полюбившей ее отца, что это оказалось сильнее страха гибели — всегда оставалась для Трицы единственным доказательством, что этот мир еще не так безнадежен, как стремится ей ежедневно доказать. Но теперь она сомневался и в этом.
По лестнице кто-то пробежал. Женщина не обернулась, сейчас для нее существовал только отец.
Внезапно слабеющая рука мага сильно сжала плечо Огненной Феи. Ломонд собрал последние силы и его голос зазвучал громче, почти как раньше, до ранения. Однако на губах выступила кровь.
— Ты первая из явившихся в наш мир. Ты последняя из осколков создателя. Я скрыл тебя от магов. Выдал за свою дочь. Они поверили. Мы похожи. Помнишь мою энергетическую каплю? Ты всегда интересовалась ей. А я врал. Она твоя. Твое детство. Прости меня, я его придумал. Вложил тебе в голову. Ты была подростком. Двадцать пять лет назад. Когда явилась сюда. Ты должна… — голубые глаза умирающего мага стали необычайно глубокими и ясными, словно с них спала пелена видимого мира. Взгляд устремился куда-то вдаль. Он уже не видел ни стен замка Поднебесного, не свою любимую Конопушку, которую когда-то удочерил. Два кристалла небесного цвета замерли навсегда. Пальцы разжались на плече, а губы прошептали на последнем издыхании:
— Спаси его. Спаси всех нас…
Крик раненого зверя огласил башню. Трицитиана выла от горя. Рыдания сотрясали плечи. Женщина сидела на каменных ступенях и прижимала к себе холодеющее тело отца, которое покинула жизнь. Вытекла из окровавленной раны на груди. Смерть превратила активного, жизнерадостного мага в неподвижную тяжелую куклу. Морщины на лице, умудренном годами, разгладились, сделав его красивым, как у мраморной статуи, и таким же белым. По подбородку, из уголка губ, стекала струйка алой крови.
Продолжая рыдать арт-три аккуратно уложила отца на ступени. Пальцами закрыла его глаза. Попыталась подняться на ноги, но голова закружилась, и она опустилась на ступеньку, прислонилась головой к стене.
Вместе с жизнью мага, мир покинули и его чары, наложенные на девушку. Воспоминания детства блекли и рассеивались, как пепел на ветру. Четким осталось лишь одно. Но не воспоминание, а греза, сон. Тот самый сон с домом у моря, где всегда было много детей. Маленькая Трица вновь оказалась в этом доме. Дети все так же лежали на полу. Теперь сомнений не оставалось — дети мертвы. Все осколки сердца Создателя, все носители энергетических капель погибли. Осталась только она — первая из явившихся в этот мир. Маленькая рыжая девочка с конопатым лицом стояла за спиной мальчика, лица которого она никогда не видела. Того самого мальчика, которого раньше тут никогда не было. Он появился лишь в последнем сновидении. Незнакомец повернулся и улыбнулся. На Трицитиану смотрел Аргилай.
Поднявшись на самый верх башни замка Поднебесный, Аргилай не успел даже понять, сколько перед ним противников, когда его меч сам собою вылетел из руки. Пролетев несколько шагов и издав прощальный звон, оружие упало в дальнем от входа углу.
Маг в забавной вязаной шапочке с помпоном и не застегнутой куртке, вскинул руку. Толчок в грудь выбил из легких героя Драгана воздух и сбил дыхание, но не нанес тех повреждений, на которые рассчитывал Тим-ро-Бал, швыряя смертоносное заклинание. От досады кудрявый маг выругался.
Лаи кинулся к своему мечу. Но успел сделать только пару шагов, когда другой маг, смутно знакомый по Тильбону, тоже поднял руки, творя заклинание. В этот раз толчка не последовало. Сильный и очень болезненный удар обрушился на правую ногу. Рыцарь упал и перекатился по полу, надеясь избежать второго удара, хотя и не видел откуда пришел первый.
Герд прекрасно запомнил встречу в Тильбоне, когда впустую потратил "Алую стрелу" на чужака. Теперь маг действовал хитрее. Банальный, но оттого не менее эффективный кирпич из каменной кладки башни, разогнанный магической энергией до скорости снаряда катапульты, отлично зарекомендовал себя, сбив объект семьдесят семь с ног.
Аргилай увидел, как прямоугольный камень поднялся в воздух и молниеносно ускорившись, подлетел к его голове. Рыцарь не успел увернуться, а лишь зажмурился, ожидая болезненного удара. Но его не последовало. Кирпич завис возле виска, лениво левитируя в прохладном горном воздухе. Тяжело дыша и сжимая, поврежденную ногу, Аргилай застыл. Всего за несколько секунд с ним разделались, как с беззубым щенком.