В их купе находился только один пассажир — молодой человек, который спокойно сидел, склонившись над раскрытой книгой, пока носильщик распихивал их вещи по полкам у него над головой. Когда весь багаж был уложен, дядя Боб выдал носильщику чаевые и отпустил его.
— Иди, — попросила его Джудит, — а то поезд тронется, а ты останешься.
Он улыбнулся, глядя на нее:
— Пока еще такого со мной не бывало. До встречи, Джудит. Они пожали друг другу руки, а когда она отпустила его руку, в ладошке у нее лежала десятишиллинговая купюра. Целых десять шиллингов!
— Ой, дядя Боб, спасибо…
— Распорядись ими с умом.
— Обещаю. До встречи.
Он вышел. Мгновение спустя они с тетей Бидди снова показались на платформе, под окном их купе.
«Приятного путешествия!»
Поезд тронулся.
«Счастливо добраться!»
Состав стал набирать скорость.
«До свидания!»
Платформа и вокзал за окном поплыли назад и вскоре исчезли из виду. Вместе с дядей Бобом и тетей Бидди. Все закончилось, они возвращались домой.
Еще несколько минут семейство устраивалось на своих местах. Молодой человек, их попутчик, сидел у двери, так что они заняли места у окна. Отопление работало на полную мощность, и было очень тепло. Девочки сбросили с себя перчатки, пальто и шапки, а Молли осталась в шляпке. Джесс посадили к окну, и, встав коленями на грубый ворс плюшевой обивки, она уткнулась носом в закопченное стекло. Джудит сидела напротив. Молли, сложив все пальто и разместив их на багажной полке, вынула из своего несессера альбом и цветные карандаши для Джесс, потом со вздохом облегчения опустилась рядом с ней. Она закрыла глаза, но через какое-то время опять их открыла и принялась обмахиваться рукой.
— Господи, ну и жарища! — сказала она.
— По-моему, самое то, что надо, — отозвалась Джудит, чьи заледеневшие ноги еще даже не начали отходить.
Но ее мать не собиралась отступать.
— Однако… — Теперь она обращалась к молодому человеку, чье уединение они так бесцеременно нарушили. Он оторвался от чтения, и она пустила в ход обезоруживающую улыбку: — Вы не стали бы возражать против того, чтобы немножко сбавить отопление? Или даже чуточку приоткрыть окно?
— Нисколько. — Он отложил свою книгу и встал: — Что лучше, как вы считаете? Или сделаем и то, и другое?
— Нет, я думаю, достаточно будет капельки свежего воздуха.
— Хорошо.
Он подошел к окну. Джудит поджала нога, чтобы дать ему пройти. Он потянул за тугую кожаную ручку и опустил окно на дюйм, зафиксировав его в этом положении.
— Так достаточно?
— Отлично.
—Однако я беспокоюсь, как бы вашей девочке не попала в глаза сажа. —Надеюсь, этого не случится.
Он вернулся на свое место и снова взял книгу. Прислушиваться к чужим разговорам, наблюдать за незнакомыми людьми, пытаясь угадать, кто они и как живут, было из числа любимых занятий Джудит. Мама называла это «глазеть». «Джудит, перестань глазеть».
Но сейчас Молли была погружена в свой журнал, так что ничто не могло помешать девочке немножко «поглазеть».
Тайком она принялась изучать незнакомца. Фолиант его не сулил на вид ничего занимательного, и она не могла понять, почему он так поглощен чтением; широкоплечий и плотно сложенный, этот человек не производил впечатления ученого мужа, какого-нибудь книжного червя. Здоровяк и силач, решила для себя Джудит. На нем были вельветовые брюки, твидовый пиджак и толстый серый свитер с высоким воротом, а на шею накинут длинный полосатый шерстяной шарф. У него были неопределенного оттенка волосы, ни светлые, ни каштановые, и довольно неухоженные. Она не могла определить цвет его глаз, поскольку в данный момент мужчина был погружен в чтение. У него были тяжелые очки в роговой оправе, а подбородок прямо посередине делился надвое глубокой выемкой, слишком мужественной, чтобы назвать ее ямочкой. Джудит задумалась о его возрасте и дала ему лет двадцать пять. Но не исключено, что она ошибается. Она не могла похвастаться большим опытом общения с молодыми людьми, поэтому трудно было сказать наверняка.
Она снова повернулась к окну. С минуты на минуту они будут проезжать по мосту через реку Теймар, соединяющему города Плимут и Салташ; к тому же, она не хотела пропустить еще одно великолепное зрелище — военные корабли, стоящие на якоре в гавани.
У Джесс было другое на уме. Ей уже наскучило глядеть в окно, и она стала выискивать новое развлечение. Поерзала коленями на месте, потом сползла на пол и опять вскарабкалась на сиденье. Проделывая эту операцию, она пребольно ударила своим ботинком по голени Джудит.
— Ой, Джесс! Сиди смирно!
В отместку за это замечание Джесс запустила в сестру своим Голли. Джудит ничего не стоило взять да выкинуть мерзкую куклу наружу через щель наверху окна — и та исчезла бы навсегда, — но вместо этого она подняла ее и швырнула назад в Джесс. Кукла попала той в лицо, и она заревела.
— О, Джудит!.. — с укоризной произнесла мать, посадив младшую дочь себе на колени. Когда рыдания стихли, она обратилась к молодому человеку с извинениями. — Простите, мы тут шумим и вас беспокоим.
Он поднял глаза от страницы и улыбнулся. Обворожительная улыбка обнажила ровные и белые, как будто из рекламы зубной пасты, зубы и, озарив ничем не примечательные черты их спутника, совершенно преобразила его лицо. Теперь перед ними был почти красавец.
— Ничего страшного, — заверил он.
— Вы едете из Лондона?
У Молли явно было настроение поговорить. Молодой человек, похоже, это понял, потому что он тут же закрыл и положил свою книгу.
— Да.
— Ездили в гости на Рождество?
— Нет, я работал в Рождество и в Новый год. А сейчас как раз еду отдыхать.
— Боже мой, какой кошмар! Могу себе представить — работать в Рождество! И чем же вы занимаетесь?
Джудит подумала, что ее мать довольно бесцеремонно расспрашивает незнакомца, но тот, кажется, не имел ничего против.
— Я врач-стажер при больнице святого Томаса.
— Aх, так вы врач…
— Совершенно верно.
У Джудит чуть было не сорвалось с языка: «Вы так молодо выглядите, а уже врач»; хорошо, что она вовремя одумалась, а не то бы эта фраза ужасно всех сконфузила. Теперь стало понятно, что за внушительный, громоздкий том был у него в руках. Вероятно, он читал описание какой-нибудь неведомой болезни.
— Не слишком-то весело вы отметили Рождество.
— Напротив. Рождество в больнице — большая потеха. Разукрашенные палаты, медсестры, поющие хором рождественские гимны…
— А теперь вы едете домой?
— Да, в Труро. Там живут мои родители.
— А мы дальше, почти до самого конца маршрута. Мы были в гостях у моей сестры и ее мужа. Он моряк, капитан, сейчас заведует Военно-морским техническим колледжем. — В словах матери звучали хвастливые нотки, и Джудит, желая перевести разговор в другое русло, показала в окно:
—А вот и салташский мост.
Как ни странно, перспектива увидеть мост произвела на молодого человека не меньшее впечатление, чем на нее.
—Я бы хотел посмотреть. — Он поднялся, подошел и встал возле нее, опершись рукой на край приоткрытого окна. А потом улыбнулся ей, и она увидела, что глаза у него в крапинку, частью карие, а отчасти зеленые, точно пятнистая форель.
—Нельзя ведь упустить такое необыкновенное зрелище, правда?
Поезд замедлил ход. Мимо проносились с грохотом железные балки моста, а далеко внизу серебрились холодные зимние воды речного устья, покрытого целой флотилией глянцево-серых крейсеров, эсминцев, неповоротливых баркасов, маленьких резвых катеров и корабельных шлюпок, все под белыми флагами британского военно-морского флота.
— Этот мост… есть в нем что-то особенное, — сказала она.
— Потому что он переносит нас из Девона в Корнуолл?
— Не только поэтому.
— Потому что этот шедевр воздвиг Брюнель?..
— Извините?..
— Брюнель. Он спроектировал этот мост по заказу «Грейт Уэстерн Рейлвей», где служил главным инженером-конструктором. В те времена это сооружение было настоящей сенсацией. Да и сейчас выглядит очень впечатляюще.
Они погрузились в молчание. Молодой человек стоял у окна до тех пор, пока поезд не миновал мост и не въехал в Салташ на корнуолльском берегу Теймара, и только тогда вернулся на свое место и опять взялся за книгу.