Я подняла стакан, глядя на его янтарное от виски нутро. Хранитель наполнил свой бокал.
— Без понятия. Месяц назад я была Блекджек. Парой дней спустя у меня мутировали глаза. Затем я выяснила, что мой ПипБак есть ключ ко всем довоенным технологиям. Потом мои ноги превратились в желе. После этого меня ослепили и изувечили… Изнасиловали… И убили.
Он изогнул бровь, услышав последнее.
— Меня вытащили с того света, сделав киберпони… и мне это не понравилось. И всё ещё не нравится. Я бы скорее убила себя, чем смогла бы сплести хоть одно заклятье, не работал рог. У меня появился страх перед жеребцами. Съехала крыша. Я надрала задницы паре пегасов и искалечила жеребёнка. Мне помогли. Меня трахнули. Чуть не сожрали и здорово облучили. Я умерла вновь… на сей раз всё было куда хуже. И теперь…
Я вращала бокал своей магией.
— Теперь я не знаю, что надо чувствовать. Даже не знаю, кто я. Я всего лишь хочу… быть хорошей. Не хочу превратиться в одного из тех выродков Пустоши, понимаешь?
Я поставила бокал на стол и огляделась в поисках воды. Хранитель выпил третий стакан.
— Ты сказал, что я войду в легенды, но что за легенды это будут? Кто я такая, черт меня побери?
Он разомкнул губы.
— Интересный факт о легендах. Как правило, они искажают реальное положения дел, в угоду определенным идеям и ценностям. К примеру, принцесса Селестия. Самая милая, хорошая принцесса, что у нас была, а? Конешн, ты слышишь пони, постоянно говорящих «Святая Селестия», я и сам был не без греха. Едва ли они стали бы говорить «Милостивая Луна» или типа того. Почти всегда Селестия. С чего бы это, как считаешь?
— Потому что… — я остановилась, — Ты просто… говоришь это. Это же Селестия.
— Она является одной из причин того, что война вообще началась, — ответил Хранитель с улыбкой. — Ох, конеш, я в курсе всех этих аргументов насчёт угля, индустриализации и национальной гордости, но я виню любого, кто дал такому случиться. — Он обвёл копытом вокруг себя. — Потому что, в конечном итоге, она должна была остановить это.
Я выпила своё виски, и жеребец разлил ещё по одной.
— Суть в том, что народ запомнил её как добродельный-предобродетельный образец добродетели. И даже два века спустя они упоминают её имя, будто надеясь, что она спустится с небес и спасёт их. Но я… Я хочу знать, какой Селестия была в то утро, когда тьма объяла нашу землю и всё погрузилось в хаос. Была ли она такой уж хорошей? Была ли она идеальной?
Он пожал плечами.
— Похоже, это та самая дилемма о полупустых и полузаполненных стаканах.
Теперь я запуталась окончательно.
— Ясно… Так ты говоришь, я не настолько хороша, как говорят другие?
Ну и дела… Вот это сюрприз.
— Я говорю, что нет такого уж прочного и неизменного понятия добра и зла. Тебя могут запомнить как святую одни, но для других ты останешься кошмаром из тех, какими стращают жеребят, — он налил себе ещё, выпил и вздохнул. — Дело в том, что, хотя я доверял своим друзьям, я знал, что как только дела пойдут плохо, они выбьют из меня всё дерьмо. Особенно Большой Папочка, Шикарность и Кранчи Кэрротс, — он взболтал остатки виски в бутылке.
— Конешн… незадолго после Рассвета… они так и сделали. Кое-что очень глупое.
Он пожал плечами вновь.
— Так что если твои друзья тебя боятся, то… ты ничего с этим не поделаешь. Просто контролируй себя. Попытка сделать больше обернётся неудачей.
Я слегка улыбнулась и взглянула на виски в своём стакане.
— Спасибо, Дедуля.
Он хрипло рассмеялся, продолжая вращать бутылку.
— Ты одна из очень немногих кобылок, про которых я могу сказать, что не сумею затащить их в койку.
Он поднял её и осушил одни глотком. Гримаса на его мордочке мелькнула всего на секунду.
— Ох, через часок всё запросится обратно, — он перевёл взгляд на меня. — Я слышал, у тебя есть и другие проблемы?
— Немного достают Предвестники, — река пенилась коричневыми бурунами. Я решила, что купаться там не стану. — Они очень сильно хотят мою голову.
— Скорее, твой ПипБак. Клиенты болтали, что они предлагают поистине царский выкуп за него, — Хранитель фыркнул. — Слишком уж много обещают, честно говоря. Никто не принимает их всерьёз. А Зодиаки вообще отказались участвовать в охоте на тебя. Без Сангвина и его отморозков… ну… не знаю, кто возьмётся за тебя.
— О, уверена, что кто-нибудь да захочет попытаться. Не впервой, — шепнула я. Жеребец недоумённо дёрнулся, не расслышав, что я сказала. Мне оставалось лишь улыбнуться. В очередной раз. Может, я успела пресытиться всеми наградами за свою голову? То и дело находился очередной смельчак, решавшийся испытать удачу. Эх…